Белая дорога

Местность для кораля бригада выбрала удачно. Внизу сужается речное русло, по которому сейчас погонят стадо. По обе стороны тянутся отвесные склоны клыкастых скал, образуя небольшое ущелье. Затем неожиданно открывается речная ширь, и начинается цепочка пологих ягельных гор. Сразу же от ущелья по склонам тянутся рукава кораля, чтобы олени не могли убежать в горы. Сам кораль замаскирован в лесу.

Едва в ущелье раздались звонкий топот копыт, хорканье оленей и гортанные крики пастухов, Капа заволновалась, насторожилась. И как только из густого тумана вынырнули первые олени, она тут же тронула своих. Стадо увидело их и дружно потянулось следом. Манщики шли ходко, не останавливаясь. Олени не заметили, как оказались в ловушке. Люди, не давая опомниться им, теснили их, не переставали кричать на разные голоса, подпрыгивали, взмахивая руками и изображая каких-то страшных животных, которых олени пугались.

Наконец все стадо оказалось в просторном загоне. День начинался удачно. Загнать в кораль тысячное стадо не так просто. Порой олени убегают, как только почувствуют намерение людей. Горе тогда оленеводам. Сколько энергии, нервов и сил потребуется им, пока не подчинят упрямцев своей воле. Достается тогда и бедным учахам. День деньской носятся они по тайге, по склонам, исполняя волю хозяина. Тут не простая погоня, а борьба, столкновение характеров. Оленевод не оленевод, если даст возможность стаду уйти в тайгу или в горы. Он забудет все: усталость, еду, отдых, пока не настигнет оленей, не покорит их.

— Пусть успокоятся, — широко улыбаясь, распорядился Кадар, рукавом легкой меховой тужурки вытирая вспотевший лоб.

— Я все боялся, как бы они не бросились вдруг назад, — отозвался довольный Кеша, с наслаждением затягиваясь папиросным дымом.

— Я тоже. Прыгал так, как не прыгал, наверно, ни один индейский танцор, — сказал Гена.

— Теперь бы кружку крепкого чаю, — Архип Степанович ноздрями ловил горьковатый запах дыма. Женщины уже развели костер, кипятили чай.

— Пошли давай, — пригласил бригадир и зашагал в сторону костра.

А над коралем клубился туман. Олени с хорканьем носились по кругу, шумно дыша, сталкиваясь рогами, натыкаясь друг на друга…

Кораль был обширный. Разделен на несколько отсеков. Один просторный, где сейчас, будто рыба в неводе, кишели олени. Второй вполовину меньше, в конце его маленький квадратный отсек со сквозными воротами; за ним, дальше — третий, довольно широкий, а сбоку маленького отсека за небольшой дверью начинается четвертый.

— Ну, начнем, что ли? — Урэкчэнов вопросительно взглянул на бригадира.

На его лице, на разгоряченных лицах пастухов улыбки. Они только что напились горячего чаю, отдышались. Кадар наматывал маут, время от времени бросая оценивающий взгляд на оленей, которые без передышки, как заведенные кружились по коралю. Им было жарко. Бледно-розовые языки в клочьях пены вывалились из пасти, тонкие ноздри и шелковистая шерсть на лбу густо заиндевели. Кеша курил, глубоко затягивался, отчего его тонкое лицо слегка подергивалось. Гена стоял рядом с ним и любовался оленями. Они, как и люди, были разные. Одинаковых, как две капли воды, оленей, как ни всматривался, не обнаружил. Правда, похожие встречались. Но один обязательно чем-то отличался от другого. То рогами, числом отростков, то формой головы, то походкой. И по масти они были разные. Преобладали серые. Эти, пожалуй, самые ходовые. Из них люди отбирали крепких и выносливых для упряжек, для верховой езды. Даже камусы[16] у них отличались прочностью, для рабочих торбазов лучше и не найти. Попадались олени темной масти. Будто зная себе цену, эти носились гордо, близко не подпуская к себе никого. Камусы у них иссиня-черные, отливающая блеском темная гладкая шерсть на спине и по бокам. То здесь, то там, в дальнем углу загона, словно искорки, вспыхивали и вновь исчезали в оленьей толпе пегие красавцы. Очень редко встречались олени-альбиносы. Эти, как белые лебеди, сразу же бросались в глаза, вызывая у людей чувство радости, гордости, восхищения. Испокон веков владелец белого оленя высоко почитался среди своих сородичей… Гена вспомнил стихи:

В стаде оленьем рождается редко
Олень белее снежной земли,
Священный олень.
Его мои предки,
Как символ света, зари, берегли…

В древности северные люди почитали белого оленя как посланца небес. Всякие болезни, сказывают, стороной обходили те стойбища, где жили белые олени. Было так на самом деле или не было, нет нужды доказывать. Такое предание шло из века в век, переходило из одного поколения эвенов в другое…