Белая дорога

Что он думал обо всех остальных, оставалось гораздо менее ясным. Было похоже на то, что он ненавидел Алека. Тем не менее, время от времени он с упоением вспоминал о приятных моментах — часах проведённых с ним вместе на вилле до их побега. А Серегил? Илар как-то витиевато и с неизменным ожесточением выдавал своё желание обладать им, и порой создавалось впечатление, что он имел на то некие основания. В итоге выяснилось, что Серегил, в действительности был — на какое-то очень короткое время — его рабом. И это было нечто такое, что Улан мог с большим трудом себе представить.

В первые недели Улан всерьёз опасался, что рассудок Илара так и останется помутнённым. Тот не выносил прикосновений, не желал покидать комнату, тщательно прятал свои шрамы, не подозревая о том, что приютивший его Улан мог наблюдать их не единожды в глазок из своей комнаты. В юности Илар был гордецом, что явно не пошло ему на пользу, когда он оказался в рабстве и свидетельством чему были многочисленные отметины и рубцы на его теле.

Улан навещал его каждое утро и каждый вечер, пытаясь уловить любую новую подробность. Поначалу Илар в основном лишь плакал, когда же он заговорил, он снова и снова возвращался к одному и тому же, припоминая разрозненные детали своего побега и зацикливаясь на том, что Сергил жив, всё ещё жив. Улан терялся в догадках, любит ли Илар Серегила или же люто ненавидит, и пришёл к выводу, что сам Илар тоже не знает на это ответа. Как бы ни было, тот был всё ещё одержим им. И кто знает? Это могло сослужить свою службу.

По мере того, как тело Илара заживало и к нему возвращались силы, рассудок его тоже крепчал. Сознание его становилось всё более ясным, он начинал замечать окружающее, однако страх и отчаяние по прежнему не покидали его. Все вопросы относительно рекаро и его создания оставались без ответа.

В конце концов Илар — который для всех домочадцев превратился в Кенира — позволил Улану вывести себя на прогулку по внутреннему дворику в доме клана. Спустя несколько дней Улану удалось вывести его подышать свежим воздухом в заснеженный сад. Краски постепенно возвращались на лицо Кенира, а вместе с ними — отчасти его былая красота. И пока Илар не снимал одежду, он выглядел всего лишь молодым человеком, восстанавливающим свои силы после долгой болезни. После таких многообещающих перемен Улан принялся задавать новые наводящие вопросы.

— Что же его не устроило в первом рекаро? — спросил он однажды, после очередного приступа донимавшего его кашля, когда они вдвоём с Иларом сидели на террасе, любуясь на гавань. — Почему после стольких усилий он взял и уничтожил его?

Илар уставился на суда, качавшиеся в заливе, и в его глазах отразилась такая неприкрытая боль, что Улан засомневался, не слишком ли рано задал подобный вопрос.

Однако молодой человек, наконец, вздохнул и ответил:

— Он пытался получить из его крови некий эликсир.

— Да, мне это известно. Но каким образом был создан этот рекаро?

— Я точно не знаю. Я всего лишь был на подхвате, когда требовалось, но знаю то, что он использовал кровь Алека, его плоть, слюну, слёзы… Илбан смешивал всё это с веществами, которые называл «элементами». И всё-таки этого оказалось недостаточно. У него были большие надежды на второго, и казалось, он был им доволен, несмотря на то, что и у нового рекаро не оказалось крыльев. Но он так и не сумел найти разгадку тому, как использовать его кровь в полной мере. Зато оно умело выполнять несложные поручения в мастерской. Полагаю, он собирался держать его наподобие домашнего зверька.

— Ну а Алек… — Улан снова зашёлся в приступе кашля и ощутил во рту привкус крови.

Илар неуклюже похлопал его по спине, пока он не перестал кашлять. Улан снова откинулся в кресле и отёр губы.

— Алек был нужен ему чтобы делать новых рекаро. А что же Серегил?

— Его он отдал мне. И если бы только…, — Илар оборвал себя и больше не проронил ни слова. Вид у него был совершенно несчастный.

— Понятно. Что ж, быть может ты ещё увидишься с ним, когда придёт время.

Глаза Илара расширились:

— Но как это возможно?

— Время покажет. А пока что, не хочешь ли пожить здесь, у меня, под моей защитой?

— Да, Кирнари, — Илар преклонил перед ним колени и поцеловал ему руку.

— Ну же, полно, мой мальчик. Не стоит драматизировать. Наберемся терпения, а мои соглядатаи присмотрят за ходом событий. Боюсь, Алек и Серегил вряд ли двинутся куда-либо до весны, если вообще решатся на это.

— Весны? — разочарованно произнёс Илар. — Так я увижу его весною?

— Возможно, и к тому времени ты как раз наберешься сил. А теперь мне хотелось бы ещё послушать про рекаро и то, как его получают. Откуда твой илбан черпал свои знания?

Илар воровато огляделся, так, словно всё ещё опасался быть подслушанным.

— Книги, — прошептал он. — У него были огромные толстые фолианты, которые он держал в небольшом шатре. Илбан корпел над ними задолго до появления Алека, когда Вы поведали мне о том, что объявился мальчик-хазадриельфейе, я рассказал об этом илбану. В жизни не видел, чтобы он так воодушевлялся! Вот тогда-то он и пообещал мне Серегила.