Белая эмиграция в Китае и Монголии

В первые месяцы тысячи посетителей-китайцев наводняли лагерь, с утра и до вечера, по специальным, полученным из муниципалитета пассам. Эти пассы совсем не исключали возможности того, что один из интернированных, переодевшись в принесенную ему посетителем одежду, уходил из лагеря, предъявив пасс, а потом, по истечении некоторого времени, появлялся «посетитель» – владелец пасса – и заявлял, что он утерял свой пасс в лагере. Такие случаи бывали, и «посетитель», который легко мог доказать через полицию, что он не принадлежит к числу интернированных, уходил из лагеря, «освободив» одного из заключенных.

Распоряжением штаба корпуса постепенно число посетителей было ограничено до минимума, а время их пребывания в лагере определялось только дневными часами (до наступления темноты). Вначале посетители не обыскивались при проходе в лагерь, так же как не обыскивалась и «секретарша генерала», молодая и очень миловидная китаянка, приходившая к нему ежедневно и проводившая у него целые дни, до глубокой ночи. Фактически это была «наложница», предоставленная в распоряжение «генерала» китайской общественностью; эти посетители легко и незаметно могли пронести в лагерь все, что угодно, включая и оружие, поэтому требовался особо зоркий глаз чина караула на посту, чтобы предупредить пронос этой контрабанды.

Взаимные отношения между чинами караула и интернированными с каждым днем ухудшались, и лагерь для интернированных на Сингапур род постепенно сделался одной из сложных проблем, которые предстояло разрешать муниципальному совету. Имея в виду хотя бы частично оградить чинов полка от несправедливо бросаемых китайской общественностью обвинений в жестокости и самовластии, штаб корпуса, вероятно по настоянию муниципального совета, решил учредить особую должность коменданта лагеря, назначив на нее одного из английских офицеров, который являлся бы как бы «буфером» между чинами русского караула и интернированными.

На эту должность в апреле 1938 г., был назначен советник Русского полка (фактически «английский командир полка»), майор Бэрк-Марфи. С его назначением на эту должность положение в лагере нисколько не изменилось к лучшему, но зато очень большая доля ответственности была снята этим назначением с караульного начальника – офицера полка.

Майор Бэрк-Марфи ежедневно посещал лагерь, проводил там много времени, ежедневно посещал «генерала», стараясь, по-видимому, убедить его в необходимости выполнять установленные для лагеря муниципальным советом правила. Однако эти убеждения почти не принесли благоприятных результатов, т. к. солдаты «батальона» начинали вести себя все более и более вызывающе, и не только в отношении чинов русского караула, но и в отношении самого майора Бэрк-Марфи.

В начале августа 1938 г. интернированные установили на площадке, между своими бараками, очень высокий, видный далеко за пределами лагеря флагшток и на него, при особой торжественной церемонии, подняли свой национальный «гоминдановский» флаг. Караульный начальник немедленно донес об этом по телефону в штаб полка, а штаб полка – в штаб корпуса и в муниципальный совет. Появление флага, конечно, не осталось незамеченным японцами, и они немедленно заявили муниципальному совету резкий протест, требуя спуска флага. Но требование муниципалитета спустить флаг «генерал» отказался выполнить. В течение нескольких дней шли эти «приказания-отказы», в конце концов муниципальный совет предъявил интернированным ультиматум – снять флаг, а Русскому полку – спустить этот флаг силой, если китайцы не выполнят ультимативного требования муниципалитета.

В результате произошла кровавая схватка, в которой дисциплина, обучение и дружный напор чинов полка сыграли решающую роль. Применив в дело одни лишь только деревянные полицейские палки, имея свои винтовки «на ремень», за плечами, стволом вниз, отборный отряд из чинов полка, по заранее разработанному командиром полка плану, под командой своих офицеров, сломил первое упорное сопротивление китайцев, вооруженных бутылками, камнями и длинными палками, и загнал их в их бараки. После этого был спущен флаг. Потери полка в этой схватке – восемь человек раненых (двое из них серьезно), китайцы потеряли двух человек убитыми, и почти половина состава «батальона» была переранена. Порядок был восстановлен, но дальнейшие взаимоотношения между чинами русского караула и интернированными сделались открыто враждебными и оставались таковыми до самого конца этого лагеря, что произошло уже в начале Второй мировой войны.

Чтобы представить себе те трудности, с которыми сталкивались чины караула от полка при несении службы в этом лагере, поневоле придется кратко описать устройство этого лагеря и установленные в нем «порядки». «Язва», которую нажил себе полк во время военных событий 1937 г. в виде интернированного китайского батальона, давала о себе знать все больше и больше и в конце концов «разболелась» до того, что ее пришлось лечить кровопролитной «операцией» 12 августа 1938 г.