Белая эмиграция в Китае и Монголии

– Китайцы окружают эшелон! Китайские цепи идут! – послышались громкие голоса, и в одно мгновение эшелон поднялся на ноги. Даже мертвецки пьяных что-то стихийное подняло на ноги, и не успел есаул М. что-либо сообразить, как унгерновцы построились и с бешеным «Ура!», держа в руках вместо оружия бутылки и палки, бросились к поселку. Шагах в ста от эшелона протянулась цепь китайских войск. В мгновение ока она была смята, и унгерновцы отнимали от китайских солдат винтовки, а остальные мчались за убегавшими. Атака была короткая, и через десять минут к есаулу принесли 60 винтовок. Унгерновцы вооружились ими, выставили впереди вагонов охранение. Через сорок минут на автомобиле примчался с офицерами войсковой старшина Костромин. Его в городе нашли китайцы, потребовали в штаб войск и передали, что унгерновцы напали на китайские войска, а потому он должен принять меры или будет крупное столкновение. Костромин волновался. Китайские же власти были испуганы тем, что произошло в Старом Харбине, и через полчаса к эшелону подошел паровоз, свирепо гукнул, подцепил состав и помчал его дальше на восток.

Унгерновцы приехали на станцию Пограничная. Здесь их встретили военные представители генерала Глебова{32}, как начальника гарнизона семеновской группы в Гродекове, и представители меркуловского правительства{33}. Те и другие приглашали унгерновцев влиться в их части. Приемщики работали хорошо и не скупились на обещания. Меркуловцы давали слово, что унгерновская часть не будет расформирована, глебовцы упирали на то, что унгерновцы принадлежат к коренным семеновским войскам. Унгерновцы решили присоединиться к семеновским частям и для этого командировали ротмистра Исака и есаула М. в Гродеково к генералу Глебову. Офицеры выехали. Глебов принял их радушно и обещал не расформировывать. В Пограничную была подана телефонограмма, и скоро унгерновский эшелон подошел к Гродекову.

Семеновцы встретили унгерновцев с восторгом, а командный состав дал прибывшим офицерам банкет. Торжественная встреча прошла, и наступили будни. Прошло пять-шесть дней, а приказаний о дальнейшей судьбе унгерновцев не поступало, и начальника над ними не назначалось.

На седьмой день унгерновцам приказали построиться для смотра. Смотр производил генерал Провохенский. Он обошел фронт и начал разбивку. По 20 и по 30 человек назначались в различные гродековские части. Генерал Глебов не выполнил своего обещания – оставить унгерновцев отдельной войсковой частью.

Боевые соратники боевой Азиатской конной дивизии принуждены были расстаться и распылиться среди приморских частей. Таким образом, легендарная Азиатская конная дивизия генерал-лейтенанта Романа Федоровича барона Унгерн-Штернберга перестала существовать. Но чины ее, в рассеянии сущие, помнят заветы своего строгого начальника и по первому зову Матушки-Руси встанут в ряды Российской армии, чтобы продолжать борьбу со слугами 3-го Интернационала.

Легенды о бароне Унгерне

Шумит и гудит красный Ново-Николаевск. Толпами валит в ревтрибунал народ. Почему же так взволнован город? Что случилось? А случилось нечто важное. Сюда доставлен плененный гроза Монголии – генерал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн-Штернберг. Сегодня над ним суд. Сегодня революционный трибунал, руководствуясь своей «совестью», вынесет приговор этому страшному человеку.

Долго коммунисты уговаривали барона принять должность коменданта г. Петрограда. Но гордый начальник непобедимой Азиатской конной дивизии с презрением отклонил все предложения слуг 3-го Интернационала.

Красным сукном затянута передняя стена зала. Как-то неуклюже болтается портрет сифилитика Ленина, смотрящего на строгих судей с горбатыми носами и с акцентом, который указывает на определенное происхождение этих вершителей судеб своих политических врагов, попавших в их цепкие руки. Зал полон. Больше никого не пропускают. Несмолкаемые разговоры и сплошной гул стоит в помещении. Но вот все вдруг стихло. Можно было слышать, как пролетит муха. Это ввели Унгерна… На нем монгольский тарлык, на плечах генеральские погоны с трафаретом «А.С.», на груди скромно белеет Георгиевский крестик, полученный им еще при Государе Императоре за лихую разведку в тылу неприятеля во время Великой войны. Из уважения к его храбрости большевики не содрали с плеч погон и не сорвали с груди беленький крестик. Начинается допрос.

– Ваше имя, отчество и фамилия, – задает вопрос судья.

– Я начальник Азиатской конной дивизии генерал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн-Штернберг, – был громкий ответ. Высокая стройная фигура, большой открытый лоб, гордо поднятая голова, как всегда, один ус опущен, другой торчит кверху, волосы взлохмачены. Во время всего допроса держится с достоинством.

– Признаете ли вы советскую власть?

– Нет.

– Почему?

– Потому что благодаря тактике и действиям коммунистической партии систематически уничтожается моя Родина. Потому что Закон и Порядок исчезли с лица Русской Земли.

– Ваши политические убеждения.

– Монархист.

– Почему вы пороли своих подчиненных?

– Это иногда помогает.