Белая голубка Кордовы

 – С Луко-ой? – приятно удивился Кордовин. – Сто лет его не видал. Но как же он отлучится – у него ведь там старик совсем плох… – эти слова он проговорил по-итальянски, как слышал в трубке, с интонацией Луки.

И элегантный спокойный Бассо вдруг дернулся и неожиданно, не по теме раздраженно бросил: «Помолчи!», – зыркнув по сторонам.

После чего они, как по команде, поднялись и вышли на воздух. Так-то оно лучше, подумал Кордовин.

Лука приехал прямо в аэропорт – он жил неподалеку, – и в тамошнем буфете, стоя втроем за высоким круглым столиком (как, бывало, дядя Сёма с друзьями, после баньки), эти трое поговорили.

Да, лет двадцать уже, а то и тридцать пинакотека не приобретает картин. Тем более что в VII зале уже есть один святой Бенедикт работы Перуджино. Был бы у тебя Христос или Богоматерь – еще можно было бы о чем-то говорить. Покупать же второе изображение одного и того же святого пинакотека не станет – этот негласный принцип соблюдается с самого начала. Но Эль Треко… тут есть некоторый нюанс. Дело в том, что его произведений в пинакотеке нет. Вернее, были, были, но являлись частью коллекции современного религиозного искусства, той, что составлена по указанию папы Павла VI. Коллекция и правда вполне современная: Матисс, Роден, Кандинский, Шагал, Дали, но в той же компании… Эль Треко, который, как известно, покинул сей мир в начале XVIIвека… Такой вот интересный наш современник…

Странно? Нет, не странно. Дело в том, что данная коллекция размещена в апартаментах Борджиа. А к этим апартаментам относятся и папская спальня и сокровищница Ватикана. И допуск в эту часть помещений есть у считаных людей…

Иными словами, Эль Греко ценится в Ватикане столь высоко, что работы его хранятся в святая святых…

За соседним столиком пили кофе двое, парень и девушка – по виду странствующие израильские студенты. Он – долговязый, как-то нелепо сложенный, с узкими тощими плечами. Она, наоборот, ладная, крепенькая, бритая наголо, с рожками, скрученными из двух оставленных надо лбом прядок, – весело строгала язычком шершавые стружки иврита… У обоих за спинами висели полупустые и странно оттянутые книзу рюкзаки. Говорили они о совершенной чепухе, и то, как остро перескакивали глазки девушки с одного лица на другое, и то, каким медленным пристальным оглядом панорамировал помещение долговязый, совсем не вязалось с тем вздором, что оба весело несли…