Белая горячка

Нет, господи, не может быть, чтобы ты ниспослал мне столь тяжкую кару. С крысами можно сразиться, их можно изгнать. Сколько бы их там ни было – не в мгновение же ока они расправятся с... Должны же они хоть время от времени прерываться, насытившись. Я поискал на полках свою старинную "Естественную историю". Согласен, это ребячество, ну так что из того? Я был один. Я имел полное право делать глупости... Мне нужно было узнать хоть что-нибудь о крысах. И вот в этой книге я вычитал, что зубы у них постоянно растут, что они вынуждены жрать, жрать без передышки, даже когда не голодны, чтобы не дать зубам вырасти до чудовищных размеров. Вполне возможно, что жрут они без всякой охоты, просто чтобы не погибнуть от заполонения пасти гигантскими резцами. Жрут они что попало – мягкое твердое, – побуждаемые неиссякаемым стремлением двигать челюстями. Свирепы они с отчаяния. Как и я. Им позарез надо разрушить. Мне – сохранить. Я захлопнул книгу. Это война. Но как ее повести? Я разрешил себе выпить самую малость – на этот счет я пока мог быть спокоен. Алкоголь взбодрил меня, и, переходя от одной крайности к другой, я сказал себе, что, если хорошенько все взвесить, положение мое отнюдь не безнадежное. Ну, увидел двух-трех крыс, остальное за меня домыслил страх. Это совсем не значит, что их там полным-полно. Вооружусь палкой, и все дела. Ноги защищены сапогами, руки в перчатках, сильный фонарь, пристегнутый к куртке, – и чем я, в сущности, рискую? Ошибка моя заключалась в том, что я должным образом не экипировался, не предусмотрел всего...

Напустив в ванну воды, я начал мыться – долго, тщательно, считая, что совершаю некий мистический обряд очищения. Надо будет как-нибудь объяснить все это Клавьеру. Словно несброшенную до конца скорлупу, я тащил на себе по жизни остатки детства, которые, быть может, отравляли меня сильнее, нежели алкоголь. Я помню, как с замиранием сердца читал в книжках с картинками истории вроде той, где охотника окружила стая волков. А мое отвращение к змеям! Оно оказалось столь глубоким, что летом я и по сей день избегал кустарников. Мальчишка! Настоящий Шармон – мальчишка. Он напроказничал. И теперь для него все средства хороши, лишь бы не смотреть правде в глаза.

Зазвонил телефон. Было десять часов. Это оказалась Марселина.

– Алло... Я волновалась, Ален... Да, можно говорить свободно. Фирмэн и горничная убирают комнаты наверху. Ты случайно не заболел?

– Нет.

– Вчера ты показался мне таким странным!

– Да нет же, уверяю тебя... Как там старик?

– По-прежнему... Так может продолжаться еще долго. Мы наняли сиделку, и я решила, что имею полное право развеяться... В конце концов пора бы и Эмманюэлю приехать поухаживать за отцом. С меня довольно. Давай завтра, идет?

– Где?

– Не знаю. Может, в Виши?

– Когда?

– Часа в три, не раньше. На завтраке я должна быть здесь.

– Договорились.

– Ты правда не болен?

– Нет. Так, заботы одолели. Потом расскажу.

– До завтра, милый. Я очень рада. До завтра все будет улажено. Я пошел разыскивать сапоги в стенном шкафу. Я надевал их, когда раскисали дороги, и частенько забывал потом почистить. Я небрежен во всем. Мне претит чувствовать себя рабом всех этих бытовых мелочей. Само собой гуталин в банке высох. Я ограничился тем, что почистил сапоги щеткой. Перчатки найду там, где их бросил. Что же касается палки... Во время поиска оной мне пришла в голову идея. Иногда я баловался спиннингом. Гибкостью и прочностью металлическое удилище не уступает шпаге. Каждый удар стального хлыста найдет свою жертву среди омерзительных хищников. Для пробы я пару раз хлестнул удилищем – упругая вершинка со свистом рассекала воздух. То, что надо. Ближе к вечеру я купил себе мощный фонарь наподобие шахтерского – с крючком, чтобы можно было цеплять за нагрудный карман. Потом стал дожидаться ночи.

Ожидание оказалось долгим, утомительным, даже мучительным, поскольку выпить я себе позволил лишь самую малость – ровно столько, сколько было нужно, чтобы не дрожали руки. Натощак они у меня дрожали. Дрожали и тогда, когда я перебирал норму. Но бывало некое промежуточное состояние, когда я ощущал уверенность в себе и мог, например, показывать чудеса ловкости за рулем. Поужинал я легко, удовольствовавшись при этом каплей бургундского. Потом сходил в кино, где немного вздремнул. Наконец спустилась ночь. Я тщательно экипировался. Голова была ясная, и я полностью владел собой, хотя и чувствовал некоторую озабоченность – игра шла не по маленькой.