Белая королева (СИ)

Вот это охотно. Я почтительно поклонился и вышел, Шерил буквально наступала на пятки. Я прибавил скорость, она тоже. Не убегу ведь, поймает и изнасилует. Не то, чтобы я был против, от одной мысли, что я вновь получу в свои объятия её соблазнительное тело, у меня всё затрепетало внутри, только я понимал с долей уныния, что экзекуции подвергнется мой бедный рассудок, а совсем не то, что хотелось бы. Я обречённо свернул в одну из гостиных. Шерил захлопнула за нами дверь.

— Ты оттрахал эту девку? — требовательно спросила она.

— Что?! Нет!

Я отшатнулся от подруги и руками взмахнул для убедительности.

— И с чего вдруг такая трепетность? Ты там был, и я так понимаю провел достаточно времени, чтобы поиметь её без помех. Она отказалась? С твоим-то опытом соблазнения девиц? Ни за что не поверю, что ты не смог обработать провинциальную простушку!

Шерил лютовала. Да с ней-то случилось? Набросилась на меня как вампир на жертву после долгого воздержания. Мало я девиц перевалял во славу нашего общего дела, зачем ей ещё одна?

— Шерил, она ребёнок! — попытался я вразумить подругу. — Не мой профиль, прости. Не совокупляюсь я с детьми, если даже никогда не кусаю. Ей всего семнадцать!

Вампирша смотрела так, что хотелось поёжиться и тихонько спрятаться на дне шкуры, а ещё больше сбежать, хоть в дверь, хоть в окно. Странная временами бывала, выше моего разумения шли такие накаты. Переспи я с Диной, что бы это изменило? Девственность не добавляет творцу везенья, как ни старайся Саторин думать иначе. Я знал, что дамы наоборот, после удачного соития более деятельны, энергичны и успешны чем до него. То, что я её не тронул, наоборот на пользу нам пойдёт.

— Ты влюбился? — спросила вдруг Шерил. — Бережёшь её, когда должен был смять.

Вечно у женщин лишь одно на уме. Ладно смертные, но вампиры-то давно должны были забыть всю эту чепуху. Почему мы так цепляемся за прошлое? Я умён и осторожен и не вручу едва знакомой дамочке по доброй воле и без оглядки самое дорогое, что у меня есть. Сердце, а не то, про что вы подумали. Неприятности и так всегда рядом, зачем ещё самому нарываться?

Я ощутил усталость, которая редко меня одолевает, потому что стараюсь ни к чему не относиться серьёзно, жить как мотылёк: одним днём. Как огромная стая мотыльков, поскольку мне-то ввечеру подыхать не обязательно.

Наверное, я соврал бы Шерил, что да, влюбился, весь прям горю, чтобы только позлить её и заставить уйти, взметнув шуршащие юбки, но мне надоело. Весь этот цирк так иногда терзал душу, затем ведь и гулял я с Диной, чтобы ненадолго от него отдохнуть. Я поступил иначе. Шагнул ближе к рассерженной подруге и обнял. Одной рукой обхватил за талию, другой пристроил её голову к себе на плечо, бережно запустил пальцы в растрепавшиеся волосы.

— Успокойся! — сказал ласково, но властно. — Просто возьми себя в руки и надейся на лучшее. Нас сегодня пронесло мимо могилы, и это праздник, надо его отмечать, а не скандалить из-за глупой человеческой девчонки. Она ведь Саторину задницу надерёт, а не нам с тобой.

Шерил, что удивительно, не выкрутилась из объятий и не врезала по роже, а тихо хихикнула и прильнула к моему мужественному торсу. Наверное, все мы испугались и повели себя как бестолковые дети. В этом дело. Я, не желая себе откровенно признаваться, всё ещё ощущал липкие прикосновения страха, что преследует нас в веках, становясь с каждым прожитым столетием всё более могущественным врагом. Досужие идиоты утверждают, что вампиры, мол, устают от вечности — не верьте. С каждым часом всё сильнее жаждешь этого чуда, прозреваешь в нём всё больше смысла. Я яростно, отчаянно и светло продолжал желать существования. Я хотел жить!

В Шерил ощущал токи тех же сил. Её смятение и бравада, отчаяние и надежда — казались мне отражением собственных чувств. Опасность всколыхнула наши глубины, подняв со дна ил прошлых поражений. Мы сейчас нуждались друг в друге. Саторин тоже мог присоединиться к этой медитации, но повёл себя как дурак ну и осина с ним.

— Ты думаешь, новоявленное дитя способно победить? — тихо спросила Шерил.

Уютно обнимаясь и поговорить можно было по-человечески.

— Не знаю, — ответил я честно. — В ней есть сила и свежесть. Опыта, наверное, мало, но иногда он только во вред.

— Саторин прав, это нечестно. Победа его будет выглядеть недостойной, зато поражение станет сокрушительным.

— Я пытался донести до его сведения эту простую мысль.

— Вообще-то, его благополучие — наша забота, — шепнула она.

Мы бездумно нежились, ни о чём большем не помышляя, вернее, поначалу так казалось, потому что постепенно во мне начал разгораться огонёк. Я ведь не дерево с ветвями — кое-что другое у меня шевелится.