Белая Кость

Закончив молитву на непонятном языке, Святейший отец поцеловал каменную ногу ангела и, позвякивая серебряными кольцами на одеянии, поднялся:

— Что вы от меня хотите?

— Хочу, чтобы вы разобрались.

— Этого мне лучше не делать.

— Почему? — опешил Киаран.

— Боюсь, что тогда мне придётся сжечь всех менестрелей и вашего Тиера в том числе. Эти шуты оказывают пагубное влияние на умы простого люда, а последнее время и на умы очень… знатных людей. Народ должен молиться, чтобы избежать наказания за свои грехи, а не смеяться над плоскими шутками. Вам, милорд, тоже не мешало бы подумать о своей душе. Как вы живёте?

Киаран прищурился:

— А как я живу?

Святейший отец спрятал руки в широкие рукава:

— Не знаю, потому и спрашиваю.

— Что у вас там? — поинтересовался Киаран, не отводя взгляда от рук священника.

— Ничего.

— Покажите.

Растянув губы в благодушной улыбке, Святейший отец закатал рукав. Под ним оказалась власяница — одежда для умерщвления плоти! Нетрудно было представить его страдания, причиняемые раздражением кожи и постоянной чесоткой. Киаран слышал, что слабых людей власяница доводит до безумия, они становятся опасными фанатиками и зачастую пополняют ряды мучителей в подземельях храмов и монастырей.

— Решили, что я прячу оружие? — Святейший отец опустил рукав. — Нет, я как глубоко верующий человек не притрагиваюсь к оружию.

— Зачем вы её носите? — спросил Киаран, вдруг ощутив зуд под одеждой.

— Привык. Отец надел на меня власяницу, когда мне исполнилось восемь. Ему показалось, что я засматриваюсь на дочку господина. Она мне и правда нравилась… — Святейший отец прочистил горло. — С тех пор я снимал рубашку всего несколько раз. Для того, чтобы надеть другую, большего размера… Так что вы говорили о трубадурах?

— Я… — Киаран попятился к выходу, кивая. — Поговорим об этом позже.

Покинув храм, окинул взглядом попрошаек, вновь затянувших излюбленную песню. Выудив из привязанной к поясу мошны пригоршню медных и серебряных монет, подбросил в небо.

Наконец Киаран добрался до Фамальского замка.

— Ну и погодка! — воскликнул стражник, закрывая за ним калитку.

Не разделяя его радости, остальные гвардейцы притоптывали ногами и колотили себя кулаками.

В главной башне на третьем этаже светились окна. Киаран решил, что нагрянули незваные гости, но караульный его успокоил, мол, прислуга наводит порядок.

— Кот из дома, мыши в пляс? — произнёс Киаран и, поймав на себе непонимающий взгляд воина, направился в общий зал.

В шандалах и люстрах горели все свечи. Непозволительная трата королевских денег! Слуги разобрали и сложили вдоль стен большую часть столов, остальные стояли посреди просторного и безлюдного помещения. Дармоеды зажгли свечи и ушли!

Киаран хотел отдать приказ привести сюда виновных в расточительстве, но посмотрел в глубь зала и жестом отпустил караульного.

Королевский стол был загромождён вазами, кубками, кувшинами, блюдами с мясом, рыбой и хлебом. Посуды и еды было так много, что Киаран не сразу заметил Лейзу. Она сидела на своём стуле, справа от кресла короля, и, сжимая в кулаке рукоять ножа, тыкала остриём в куриную тушку.

— Оказывается, я никому не нужна, — прозвучал её голос недовольно.

Киаран подошёл к возвышению и покосился на раболепно согнувшихся служанок Лейзы.

— Я хотела разделить с кем-нибудь трапезу, но оказалось, все разъехались! Те, кто не пожелал сопровождать короля в этот треклятый Алауд, покинули замок! И что теперь? Два месяца тишины и одиночества. — Лейза вонзила клинок в курицу. — Я не выдержу!

Киаран опустился на скамью, поелозил ладонью по столешнице:

— Я тоже собираюсь ненадолго уехать.

— Домой?

— Да, миледи.

— Соскучились по жене?

Киаран посмотрел на Лейзу, но ни насмешки, ни ревности на её лице не увидел.

— Будь я мужчиной и будь у меня такая жена, я бы тоже по ней скучала. У вас замечательный сын. Жаль, я не видела ваших дочек, но думаю, что они такие же очаровательные, как их мать. — Лейза обвела рукой блюда. — Что вы будете есть? Выбирайте. Простите, я не могу пригласить вас к себе. В смысле, за королевский стол.

— Зато я могу, — сказал Киаран и щёлкнул пальцами.

Служанки забегали, переставляя тарелки на стол Киарана. Он помог Лейзе спуститься с возвышения, снял плащ, вытащил из-за ворота куртки фамильный медальон, надел охранный жетон и наполнил кубки вином.

Обед прошёл под треск дров в каминах и шум ветра за окнами. Лейза ни о чём не спрашивала, Киаран ни о чём не говорил. Молчание их не тяготило. Наоборот, сближало. Они могли думать о чём угодно, встречаться взглядами и не стесняться своих мыслей.

Отставив бокал, Лейза встала из-за стола и, вместо того чтобы отправиться в свои покои, села на скамью рядом с Киараном.

— Можно мне поехать с вами? — прошептала она, обдавая его щёку горячим дыханием.

— Куда? — спросил он, глядя на её губы.

— В Ночную крепость. Я не буду вам мешать. Поселюсь в монастыре на берегу Немого озера. Надеюсь, настоятельница жива-здорова. Я не хочу оставаться одна.