Белая Кость

— Если он узнает, не сносить нам головы.

— Кто — он? — поинтересовался плюгавый мужичок и примостился на краешке скамьи, потеснив близняшек.

— А тот, кто велел нам… — вымолвила Лита и умолкла на полуслове.

Снаружи раздался тревожный звук рога.

— Приехал кто-то, — предположил мужичок.

— Или уехал, — откликнулся хозяин харчевни, ставя на стол запотевший кувшин и кружки.

— Ну, давай! — потребовал толстяк.

Лита открыла рот, но в тот же миг вновь протрубил рог. С улицы донёсся топот, будто по дороге бежала толпа. Дверь с грохотом распахнулась, в зал вошли вооружённые люди в бронзовых кольчугах.

— Выродки… — послышался чей-то шёпот.

Посетители быстро расселись по своим местам.

На стол вскочил подросток, до этого дремавший возле холодного очага.

— Всех, — прозвучал его звонкий голос.

— Всех? — переспросил воин.

— Всех до одного, — подтвердил юнец.

Воины выхватили из чехлов короткие клинки и ринулись вперёд. Посетители заорали, заметались по залу, опрокидывая скамьи. Лита нырнула под стол, потянула сестру за юбку. Протискиваясь в щель, Люта выронила суму; по полу покатились монеты. Бросилась их собирать. Кто-то наступил ей на руки, заехал коленом в голову. Вдруг она с хрипом рухнула набок, выпучив глаза. Кровь из её горла струёй ударила в Литу.

Захлёбываясь криком, старуха на четвереньках поползла между телами к двери. Руки скользили по влажным половицам, юбка слезла с пояса и волочилась где-то в ногах. Глаза заливала чужая кровь, и всё вокруг было кровавым: люди, стены, воздух.

Лита вывалилась за порог и, оглохнув от воплей, прижала ладони к ушам. Пламя факелов превратило чёрную ночь в красную. Выродки и королевские гвардейцы вытаскивали людей из постоялого двора. Сверху посыпались стёкла. С гулким стуком перед Лютой упало тело полуобнажённой девицы со вспоротым животом: воины сбрасывали из окон проституток, недавно называвших королеву шлюхой. По улице носились подростки, указывая на колымаги и выкрикивая: «Этого! Этого тоже! И этого!» Те, кого обошли стороной, замерли на телегах, согнувшись в три погибели и обхватив руками головы.

Старуха поползла к ближней телеге, намереваясь спрятаться под ней.

— Куда? — прозвучал звонкий голос.

Кто-то сорвал с Литы платок, запустил пальцы в волосы и дёрнул назад, вынуждая выгнуть шею. Она посмотрела в окровавленное лицо подростка, в горящие как у зверя глаза. Со лба юнца сорвалась рубиновая капля. Медленно, будто это происходило во сне, скатилась по воздуху как по стеклу и разбилась о щёку старухи. Что-то обожгло горло, в ушах раздался треск. Перед тем как погрузиться во тьму, Лита успела ощутить затылком собственную спину.

Часть 36

* * *

Фамаль кричал, рыдал и хрипел в агонии всю ночь: воины расправлялись с постояльцами заезжих дворов и посетителями злачных заведений, с теми, кто по воле случая оказался в столице и, участвуя в спорах и пересудах, посягнул на честь королевы. Местные жители надеялись, что на этом резня закончится, но на рассвете начался новый виток расправы. Каратели врывались в жилища, выволакивали домочадцев на улицу и разрезали рты от уха до уха тем, на кого указывали подростки-осведомители.

Кто-то вышел из дома, не дожидаясь, когда его вытащат из чулана за волосы. Встал на колени и, соединив перед собой ладони, взмолился о пощаде. То же самое сделали соседи, затем соседи соседей… И покатилась по городу волна всенародного покаяния: коленопреклонённые горожане заполонили улицы.

Коннетабль королевской гвардии забрался на часовню и протрубил в боевой рог. Суховей подхватил протяжный звук и понёс его вместе с пылью над столицей. Безлошадные каратели вложили кинжалы в ножны. Верховые натянули поводья, мощные жеребцы вросли копытами в брусчатку. Фамаль погрузился в тревожную тишину словно в бездонный океан.

Солнце палило нещадно. От жажды языки прилипали к нёбу и трескались губы. По лицам и спинам струился пот. Души горожан спекались от страха в комок. Никто не знал, какая участь им уготована, но все осознавали, что уповать на помощь Бога бесполезно: их будущее зависит от одного человека — полновластного хозяина чужих судеб.

После полудня король и лорд Верховный констебль выехали за ворота Фамальского замка. Обогнули храм Веры и направили коней по каменной мостовой.

Рэн объезжал улицу за улицей, равнодушно поглядывая на залитые кровью булыжники, разгромленные таверны и перевёрнутые повозки. Безучастно смотрел на подданных: живых и мёртвых. Неторопливый цокот копыт при свете дня вселял в людские души больший ужас, чем предсмертные крики ночью. Сгибая спины и утыкаясь лбами в сложенные руки, люди мысленно приносили клятвы: если они выберутся из этой преисподней целыми и невредимыми, то усвоят заслуженный урок и более не повторят ошибки.

Достигнув окраины города, Рэн кивнул лорду Айвилю:

— Открыть ворота. Трупы сжечь в поле.

Мужчины без промедления принялись грузить тела на телеги, женщины взялись за мётлы, дети подхватили вёдра и помчались к колодцам.