Белая Кость

— Когда подкидышу исполнилось восемь, он забил приятеля до смерти, — продолжил Рэн, борясь с желанием дать шенкеля коню. — В четырнадцать заколол прокажённого вилами. В шестнадцать свернул потаскухе шею. Его отлучили от церкви и изгнали из монастыря. Правда, вера была старой. Наверное, поэтому в новую веру его приняли с распростёртыми объятиями. Теперь он Святейший отец. На бумаге. А по крови — убийца.

— Вы решили, что это я? — спросил священник, нащупывая ногами ступени, ведущие на помост. — Никому не верьте!

— Деньги лучше пыток развязывают людям языки.

— Вы сами успели убедиться, что людские языки без костей. — Святейший отец упёрся спиной в трибуну и сцепил руки перед грудью. — Простите монахов! Ради Бога, простите.

— Ради Бога? Он оставил бы роженицу истекать кровью? Он бросил бы умирать младенца? Ваш Бог именно такой? Или я чего-то не понимаю? А может, это вы неверно толкуете собственную веру?

— Клирик Хааб совершил ошибку. И те, кто кричал на перекрёстках ругательные слова в адрес вашей супруги, — они тоже совершили ошибку. Но ошибаются все. Получается, что надо наказывать всех подряд?

— Чтобы ошибок впредь не было, вы сами покараете монахов. Иначе вашей вере никакой ангел-спаситель не поможет.

— Вы пойдёте против церкви? — опешил священник.

— Святейший отец! Раскройте глаза. Это моё королевство. Ваши храмы стоят на моей земле. Если собака бросается на хозяина, её убивают. Я же проявлю милосердие — отпущу вас на все четыре стороны. Забирайте реликвии, сокровища, которые вы накопили, забирайте из Просвещённого монастыря научные труды, которые на самом деле являются наукой пустых слов, и уходите из моего дома. Стройте молельни в другом месте. Несите веру в клан Кай-Хин. Степные кочевники до сих пор прыгают с бубнами вокруг костра. Уходите!.. Или накажите монахов и оставайтесь. Выбор за вами, Святейший отец.

Площадь перед храмом была оцеплена Выродками и королевскими гвардейцами. Горожане и попрошайки получили для острастки с десяток плетей и теперь стояли на коленях, боясь пошевелиться. К их спинам прилипла промокшая от крови одежда, в прорехах виднелась вспоротая плоть. Церковная братия бормотала молитвы, глядя себе под ноги.

Первым из храма выехал король. Вслед за ним вышел Святейший отец.

— Мать Болха! — крикнул Рэн.

Монахиня выступила вперёд и вцепилась дрожащими руками в подол чёрного одеяния.

— Королева тебя прощает. Более того, она хочет, чтобы ты принимала её следующего ребёнка. — Рэн пересёк площадь и послал коня в замок.

Утром столицу ожидало ещё одно потрясение. На Торговой площади установили столбы. Священнослужители лично привязали к ним монахов с табличками на шеях: «Я клеветник», «Я сплетник», «У меня злой язык»… Рядом насыпали гору камней, чтобы каждый желающий мог наказать зачинщиков раздора между народом и королём. Желающих было много. Больше всех досталось клирику Хаабу. Табличка на его груди гласила: «Я бросил умирать роженицу и её младенца». Ни одна женщина не прошла мимо. Вечером бездыханного клирика сняли со столба, бросили на телегу, сверху усадили остальных и повезли в отдалённый монастырь, где бедолагам предстояло принять обет молчания и обет темноты и провести остаток жизни в кельях, расположенных под землёй.

Через две недели Киаран доложил, что город вымыт до блеска.

— Королеве пора домой, — сказал Рэн, делая пометки на карте. — Её место рядом с королём. Отправьте к Янаре гонца, лорд Айвиль.

Лейза отложила книгу и с надеждой посмотрела на Рэна:

— Разреши ей привезти ребёнка.

— Место герцога Мэрита в его родовом замке.

— Я должна сказать тебе…

Киаран покачал головой, но Лейза сделала вид, что не заметила его предупреждения.

— Я должна была сказать раньше, но тут такое творилось. Янаре действительно надо было увезти отсюда младенца. Ты показал столице, кто здесь хозяин. Теперь люди сто раз подумают перед тем, как открыть рот. Рэн… Бертол твой сын.

Он сломал в кулаке графитовую палочку:

— Моё благородство не безгранично.

— Младенец и правда родился недоношенным. Он умер во время родов, а я его оживила.

Рэн свёл брови:

— Что ты сделала?

— Прижала его к груди и поверила, что он дышит. И он задышал.

— Ты умеешь оживлять мертвецов?

Лицо Лейзы пошло пятнами.

— У меня получилось. Честно!

— Ты хочешь меня убедить, что сотворила чудо? Ты Бог? Дьявол? Кто ты?

— Рэн…

Он ударил кулаками по столу:

— Не делай из меня дурака! Я могу разозлиться и не простить.

— Но это правда! — воскликнула Лейза чуть не плача.

Рэн кивнул Айвилю:

— Седлайте коней.

Они промчались по улицам города, распугивая горожан щелчками плетей. Проскакали вдоль каменной ограды и осадили скакунов возле кладбищенских ворот.

— Зачем мы сюда приехали? — спросила Лейза, озираясь.

За невысоким каменным забором возвышались склепы. Бродячие собаки рылись в костницах, рассыпая кости и черепа.

— Рэн! Ответь! — потребовала Лейза, сжимая поводья трясущимися руками.

Он спешился и дал знак лорду Айвилю; Киаран и воины отъехали на почтительное расстояние. Опёрся рукой на ограду и уставился на пирамиду из костей.