Белая Кость

— Турниры — это зло в чистом виде, — продолжил разглагольствовать Святейший, усаживаясь на жёсткое сиденье. — Они пробуждают гордыню и зависть, разжигают ненависть и гнев, вызывают алчность, поощряют чревоугодие во время пиров. И самое ужасное, турниры потворствуют разврату, поскольку рыцари сражаются для удовольствия распутных женщин. Вы только посмотрите на них! Нарядились как актриски, порядочную даму от шлюхи не отличишь. После игрищ они все ринутся в палатки воинов расточать и тратить свою честь.

Лейза немного наклонилась вперёд, чтобы за Янарой и Рэном увидеть священника:

— Я слышала, что, перед тем как уйти в монастырь, вы были рыцарем.

— Такова участь дворян. Так сложилось исторически.

— Вы участвовали в турнирах?

— Приходилось.

— Сколько вы одержали побед, сэр Кьяр? Сколько воинов убили и покалечили? Скольких женщин совратили с пути добродетели? — Не получив ответа, Лейза пригладила на коленях шёлковое платье. — На самом деле меня интересует другой вопрос. Если турниры — зло в чистом виде, то почему вы здесь?

— Я пришёл помолиться за грешные души. — Святейший отец всем телом повернулся к Рэну, звякнув серебряными кольцами на чёрном одеянии. — А вы почему молчите?

— Нападать вдвоём на одного запрещено правилами турнира.

Святейший рассмеялся. Неподдельное веселье в глазах болотного цвета и этот смех — рассыпчатый, беззлобный — вдруг превратили раздражительного церковника в жизнерадостного человека. Его широкие плечи и мозолистые, как у каменщика, руки, его крепкие ноги, словно вросшие в доски помоста, говорили об отличной физической подготовке. Рэн смотрел на мощную шею с выпирающим кадыком, на скуластое лицо, обрамлённое посеребрёнными волосами, и видел воина. В нём ещё бурлит нерастраченная сила, и воспоминания о славном прошлом омывают его сердце горячими волнами. Почему он насилует свою природу и вместо доспехов носит чёрный балахон?

С противоположной стороны поля донеслось бряцанье панцирей и храп коней. В широком проходе между трибунами стало заметно движение, но рассмотреть, что там происходит, не представлялось возможным. Помехой было не только большое расстояние, но и пасмурное утро.

Рэн навалился боком на подлокотник кресла и начал объяснять Янаре:

— Сейчас рыцари выстраиваются в колонну по двое для торжественного открытия турнира.

— Они проедут по полю? — спросила она, не сводя глаз с дальних трибун.

— Да, они проедут перед нами. Ты можешь выбрать фаворита.

— Как? Они ведь в шлемах.

Рэн не сдержал улыбку:

— Одни оценивают фигуру рыцаря, другие доспехи. На кого-то производит впечатление конь. А некоторые просто болеют за тот или иной знатный дом. Вольные рыцари — те, у кого нет сюзерена — выедут с собственными штандартами. Вассалы выедут с флагами домов, от которых они выступают. На оплечьях геральдика, на плащах и щитах гербы. Единственное, участников довольно много, в схватке следить за фаворитом будет сложно.

— Кто выступает от дома Хилдов?

— Сэр Ардий.

Янара прижала к груди сцепленные руки и прошептала:

— О, господи…

— Ты не рада?

— Он опекун моего сына. Если с сэром Ардием произойдёт нечто плохое — кто встанет на защиту Бертола?

Рэн откинулся на спинку кресла:

— Пока я жив, твоему сыну ничто не угрожает.

— Конечно, не угрожает. — В голосе Янары слышалась неприкрытая обида. — Только ты находишься здесь, в Фамале. А сэр Ардий почти всё время проводит с Бертолом. Тренирует защитников крепости, решает вопросы с соседями…

Она запнулась на полуслове. Дотянулась до руки Рэна и крепко сжала его пальцы:

— Прости. Пожалуйста! Прости!

— Зря волнуешься. Сэр Ардий окажется в числе победителей.

— А если нет? Если его ранят. А если… — Голос Янары сломался.

Рэн поцеловал её руку:

— Ты можешь взять сэра Ардия под свою защиту, если решишь, что он в опасности. — И указал на установленный возле помоста шест, обвязанный пурпурной лентой.

— Королевская милость, — прошептала Янара. — Как же я могла забыть о королевской милости?

— Только не вступайся за него в начале сражения, — попросил Рэн. — Дай ему шанс проявить себя.

Раздался протяжный звук рога. Природа словно ждала этого сигнала. Острый как лезвие ветер взрезал стоячие облака. Засверкали в лучах солнца латы воинов и броня коней. Развернулись штандарты, всколыхнулись за спинами рыцарей короткие накидки, ожили вышитые гербы домов. Стальные горы тронулись с места и, миновав проход между трибунами, двинулись по полю чести и славы.

Публика встречала участников состязания стоя. С восхищением рассматривала латы: отполированные до белого блеска, червлёные, отделанные чеканкой, насечкой или гравировкой, инкрустированные золотом или серебром. Разглядывала шлемы: с рогами, клювами, мордами зверей, украшенные перьями павлинов, страусов или фазанов.

Совершив объезд ристалища, рыцари разделились на две группы и выстроились вдоль противоположных сторон поля. На арену выступили герольды в сопровождении шести трубачей, и установилась тишина. Почётный судья провозгласил турнир открытым. Грянули трубы.