Белая Кость

Прежде благодушная и кроткая, королева Эльва превратилась в брюзгливую и злую старуху. Хотя чему удивляться? Она пережила своих детей, похоронила мужа и стала марионеткой в руках кичливых дворян, напоминающих ей постоянно, что женщина сотворена из плоти мужчины и обязана ему повиноваться. Членов Знатного Собрания не смущало, что их собственная плоть никоим образом не причастна к её сотворению; она женщина — этим всё сказано.

На фаворитов-юнцов (да, эсквайр был не первым!) дворяне смотрели сквозь пальцы. Королева Эльва была в том возрасте, когда могла позволить себе маленькие шалости. Не будь этих шалостей, она не знала бы, чем себя занять, и не дай Бог полезла бы в государственные дела.

От ссылки в уединённое поместье её спасало противоборство трёх герцогов, в чьих жилах текла королевская кровь. Их амбиции и гордыня разбили страну на три лагеря. Пока соперники «щипали» друг друга, проверяя на прочность, королева Эльва жила в королевской крепости, правила слугами и личной охраной и срывала злость на тех, кто не мог ей ответить.

Одного из претендентов — герцога Рэна Хилда — изгнали из королевства вместе с его матерью. Точнее, изгнали мать, а она прихватила с собой пятилетнего сына. Это произошло почти двадцать лет назад, однако треть страны до сих пор считает, что именно Хилд должен взойти на престол. Его ветвь находится ближе остальных к корням последней правящей династии.

Королева Эльва состояла в переписке с матерью герцога. Безобидные послания — в основном поздравления с праздниками или сетования на здоровье. Сам Хилд никак не давал о себе знать, но местные дворяне догадывались, что, находясь за Плакучим хребтом, он наблюдает за жизнью страны и ждёт не дождётся, когда сможет взойти на престол.

Двое других претендентов — герцог Лой Лагмер и герцог Холаф Мэрит — стояли сейчас среди членов Знатного Собрания и с брезгливым видом смотрели на эсквайра, целующего пальцы королевы, крючковатые, с жёлтыми загнутыми ногтями, похожими на когти птицы.

Не сдержав волну гадливой дрожи, герцог Мэрит ещё сильнее прижал платок к носу и окинул взглядом комнату. Ему и герцогу Лагмеру впервые позволили прийти в эту крепость, чтобы они могли попрощаться с королевой, пока она жива. Её супруг ни под каким предлогом не пускал дворян в своё убежище. Для встреч и пиров был предназначен Фамальский замок, возвышающийся в центре столицы. После кончины мужа королева Эльва окончательно перебралась в крепость и принимала только членов Знатного Собрания. В его состав Лагмер и Мэрит не входили. Они не рвались к фальшивой власти. Они наращивали состояние, подкупали сторонников и готовились к решающей схватке.

Забыв о больной, Холаф Мэрит с интересом осматривал опочивальню, которая скоро будет принадлежать ему. Гобелены на стенах придётся менять, чтобы избавиться от вони. Жаль, конечно. Эти гобелены — настоящие произведения искусства, как и серебряные шандалы, каждый на двенадцать свечей. И кровать придётся выбросить. Резные столбики из яшмы, атласный балдахин, расшитый золотом. Это ложе король Осул заказывал для первой брачной ночи. Теперь оно превратилось в смердящий одр.

Мэрит пробежался глазами по узким застеклённым окнам. Непозволительное расточительство для вдовствующей королевы. Хотя надо поднять расходные книги: возможно, стёкла вставили при жизни короля. В замке Мэрита оконные проёмы были затянуты пергаментом. У его противника, Лагмера, и того хуже — льняной тканью. Шпионы донесли, что он вложил много денег в новый колодец и укрепление внутренних стен. Не верит в свои силы и готовится к осаде? Это хорошо. Пусть не верит.

— Похоже, смерть откладывается, — прошептал стоящий рядом герцог Лагмер.

Мэрит проследил за его взглядом. Лучи вечернего солнца переползли с подушки на лицо королевы. Она едва заметно сдвинула брови, словно пыталась крепче зажмуриться. Это заметил и врач. Оттолкнув эсквайра, взял больную за руку. Священник быстро заменил серый молитвенник красным и с особым усердием принялся читать молитву за здравие.

— В любом случае от меня нет никакой пользы, — сказал Лагмер и притронулся к выпирающим из-под покрывала стопам королевы. — Прости и прощай.

То же самое проделал и Мэрит.

Вдруг больная открыла водянистые глаза. Осмысленным взглядом посмотрела на одного наследника, на второго и расхохоталась. Отпрянув, врач выронил её руку. Священник приложил молитвослов к груди и сжался как перепуганный зверёк. Члены Знатного Собрания шагнули назад. Только Мэрит и Лагмер как заворожённые смотрели на королеву и не могли двинуться с места.

Она хохотала дико. Кадык дёргался. Щёки тряслись. Плечи подпрыгивали на подушке. Волосы вылезли из-под чепца, а чепец съехал набок, открыв обвислое ухо.

Первым пришёл в себя врач. Кинулся к полке с лекарствами, но споткнулся о сидящего на полу эсквайра и врезался в стену. Священник бросил красный молитвослов, схватил серый и забормотал молитвы. Вовремя. Руки и ноги больной вытянулись, лицо побелело. Королева выгнулась, обмякла и испустила дух.