Белая лебедь. Рассказ

Страна иная – дорога.
Летишь – вне привычных зон,
И остро, и сладко, и строго,
И хам по-открытому зол

—Сигналит сзади – из древнего
Чужого – враждебно гоня,
Виляет и здесь, чтобы первым,
В последнем веке юля.
Но звонкое чувство полета
В инерции тихой планет
Единственно верное что-то,
В котором гибели нет.

Чистая страсть к технике привела к нему соседа Пахомова, он всю жизнь возится со своим старым «жигуленком», умеет оживить любую технику. Худой и рукастый, он залезал под дно, проверяя движущие части, хищно похлопывал кузов по бокам. И они, измазанные грязью, счастливо смотрели друг на друга.

И снова сидели на крылечке и курили. Пришел отпущенный под подписку о невыезде общественник Петров, тоже сосед по даче. Пахомов упрямо вещал:

– Пришло время правды. Открылись истины, которые так долго скрывались под ложной завесой прежнего времени.

– И какие же? – ухмыльнулся Петров.

– Слава богу, мы вернулись к своим корням. Теперь защищены глухим забором – нас не достать ни санкциями, ни атомной бомбой. Пусть попробуют.

Лопухов обеспокоился.

– И что, так и будем жить шагая задом наперед?

– Это еще посмотрим, кто идет задом! – возмутился Пахомов. – Там на Западе давно в ж…

Петров опасно засмеялся.

– Лопухов, убери этого неандертальца!

– Посмотрите, что делается! – вскричал Пахомов, всплескивая худыми руками. – Рухнула старая геополитическая ситуация. Мир перестал быть однополярным. Мы среди первых.

– С нашими ржавыми железками, – усмехнулся Петров. – Вроде ваших автомобилей.

Лопухов оскорбился за свою белую лебедь (или белый лебедь?). Пахомов воодушевился.

– Ничего, только начинаем. Вон, не стало олигархов, отдали государству все богатства и отбывают трудовую повинность. Так сказать, служат народу. А сколько импортозамещенных изобретателей появилось.

Петров встал.

– Это невозможно слушать. Откуда вы все беретесь?

Лопухов сказал примиряюще:

– У него свое мнение, а у тебя свое. Мне, вот, любопытно, откуда берутся убеждения.

Петров фыркнул.

– Источник один – наше тысячелетнее невежество, оно как дышло: куда повернули, туда и вышло.

Лопухов любовно смотрел на свою белую лебедь, видную сквозь темную гущину листвы яблонь, на освещенный из окна куст гортензии, цветущий сиреневым гроздьями.

7

Лопухов пребывал в тумане, как когда-то перед женитьбой. Нужно было устранить странную помеху – получить права и поставить автомобиль на учет. Что это за неприятность, зачем? Слишком много стало машин? Почему надо преодолевать гору препятствий, как в древние времена?

Он заранее сдал экзамен на вождение в какой-то задрипанной автошколе. Тянул с учетом до последнего момента – трудно выйти из постоянного ошеломления.

Но сначала – медицинское освидетельствование для вождения. А когда надо идти в учреждение, на него находит затмение. Все там похоже на порядки в министерстве, только намного хуже, и здания грязнее.

В районной поликлинике отстоял очередь. Наконец, сдал на анализ мочу и дал порезать палец – брали кровь, и, зачем-то сдал, на всякий случай, кал. А все из какой-то деликатности – постеснялся спросить, нужно ли, чтобы не мешать.

Он замешкался. Ему слышался за спиной окрик родины:

– Куда прешь? Вас много, а я одна!

В психдиспансере тоже отстоял изнурительную очередь. Сухая и длинная психиатр с растрепанной головой и изнуренным лицом безразличным голосом спросила:

– Психических в роду не было?

– Что вы! Да я…

– У вас в истории болезни одни УРЗ.

– Я всегда был здоров, каждый день один час зарядки…

Он таил в себе страх – где-то когда-то делал операцию в заднем проходе …

Беспокоили сделанные в молодости маленькие фотографии на паспорт, которые он сдал для медсправки, – пустил завалявшиеся в дело, по привычке исхитряться, ставшей второй натурой.

Все произошло очень быстро. С увлеченной послушностью Лопухов вытягивал перед комиссией руки с растопыренными пальцами, и они не дрожали. Легко приседал, становился на пятки и на цыпочки. Изнуренная психиатр скользнула взглядом по фото, на анализы кала воззрилась с удивлением:

– А это еще зачем?

Однако – нутром чувствовал! – она была настроена благосклонно. И, машинально вклеив в справку фото, выдала справку, что за всю жизнь у него всего лишь три раза было УРЗ.

В потоке удачи Лопухов сразу рванул в наркологию. Там доказательством его чистоты было чистосердечное признание, что пьет он, как все, по праздникам. Он был настолько весь в безоглядной искренней вере, что это так, что врач смотрела на него как-то странно.

Содрав приличную сумму, выдали справку сразу, возможно, потому, что прибыльное дело требовало быстроты.

В ГАИ он поехал на следующий день перед самым концом работы, с документами и заявлением на получение водительского удостоверения.