Белая лебеда

— Ушли, кажись… До средины ночи машины гудели… Стреляли… — Старик тяжело вздохнул и заплакал. — Ольгушку, внучку мою, угнали треклятые в Германию!..

Дмитрий Новожилов снял шапку, расстегнул шинель и сел за стол.

— Дай нам попить, дедушка Кузьма, да расскажи, кто в поселке людей предавал… Доносил немцам, помогал им… В полиции служил…

Второй разведчик сел на лавку в сторонке, положил автомат на колени и уставился на раскаленные конфорки плиты. Он никогда не видел, как топится печь антрацитом.

Напились воды, закурили. Костенко назвал Федора Кудрявого, Леньку Подгорного, Таньку Гавриленкову, Ину Перегудову и еще человек десять. И чем больше он называл имен, тем мрачнее становился Дмитрий. Ленька Подгорный не удивил, но Федор, Ина?!

— А Авдеича Кондырева и его сына Степана немцы в шахту бросили. А мою внучку Ольгушку они увезли… Может, где встретишь ее?..

Товарищ Дмитрия вскочил с лавки.

— Идем, младшой. Убегут, гады!

И он не ошибся. Танька Гавриленкова и еще несколько человек, служивших в полиции, успели скрыться. А Федора Кудрявого и Леньку Подгорного взяли в постелях. В ту ночь Ульяна Кирилловна была у нас, отхаживала маму с сердечным приступом. Но Федор не стал ссылаться на свою мать, хотя она могла бы кое-что рассказать.

— Ты имеешь право взять и расстрелять по доносу? — глухо спросил Федор и даже не глянул на Дмитрия. — А ну покажи, на что ты способен…

— Я верю старому шахтеру Костенко, — медленно проговорил Дмитрий, стараясь поймать взгляд Федора. — Ты с Ленькой приходил к Кондыревым с обыском? Вы увели Зину в полицию?

— Откуда Костенко знать, кто тут чем занимался? — буркнул Федор. — Один Егор Авдеич все знал, да его нет в живых…

Всех арестованных Дмитрий привел на базарчик и выстроил возле овощного ларька. Своего напарника, старшего сержанта, вместе с Костенко Дмитрий послал за Ленькой Подгорным.

— Ты не ответил на мои вопросы, господин переводчик, — ехидно усмехнулся Дмитрий.

— А я тебе не обязан отвечать… Веди в штаб, там я все и скажу. В разведчики напросился? Чтобы комиссары не мешали? — Федор прямо взглянул Дмитрию в глаза. — Самосудом занимаешься, Фанатик?

— Что ты сказал, предатель? — вскричал Дмитрий, и машинально нажал на спусковой крючок автомата. Совсем негромко раздались выстрелы, и Федор свалился на мерзлую землю под ларьком. — Федор! — закричал Дмитрий и подбежал к нему.

— Остановись, Димка! — кричал подбегающий Ленька Подгорный. — Я тебе сейчас все объясню…

Вместе с Ленькой прибежали Костенко и старший сержант.

— Нечего мне объяснять! — проговорил Дмитрий. — Становись, предатель!

Уже после войны, когда я вернулся из Германии, встретился с Леонидом Подгорным. Я еще не снял офицерскую форму, ходил с палочкой, не пропускал ни одной кинокартины, если трамваи ходили, бывал в городском саду. Как-то с Ниной Карначевой нагрянули в клуб «Новой», и я заказал баянисту танго «Белые левкои». Бросив палку в угол, я шутливо поклонился Нине, приглашая ее на танго. Танго я еще мог, а вот вальс… Однажды забылся, вспомнил довоенную удаль и свалился людям под ноги.

Я танцевал с Ниной. Из егозливой девчонки с длинными ногами она превратилась в статную и привлекательную девушку. Ее серая юбка колоколом поднималась при малейшем повороте во время танца, белая блестящая блузка плотно обтягивала ее тонкую талию. Она часто поглядывала на меня и зябко поводила плечами.

— Ох, Коля, — наконец, сказала она, — даже не верится, что это ты и вот со мной танцуешь…

— Да уж, — криво усмехнулся я, чувствуя, как шрам на щеке тянет кожу, — красавчик…

— Опять? — рассердилась Нина. — Да ты всегда для меня будешь самый, самый! Понимаешь? И если хочешь знать, ты мне всю войну снился вот таким, со шрамом… Сегодня я его буду долго-долго целовать, ладно?

Я с благодарностью пожал руку девушке.

И тут я увидел Леонида Подгорного. В сером костюме, при галстучке, аккуратно подстриженный, он стоял в дверях и разговаривал с каким-то парнем, заразительно смеялся хриплым голосом. Я уже знал, что он работал на шахте клетьевым и учился в школе рабочей молодежи.

Он тоже заметил меня, наши взгляды встретились, и он оборвал смех.

— Подожди, я счас, Нина…

Мы дотанцевали до сидений, расставленных вдоль стены, я нашел свою палку и пошел на Подгорного. Не сводя с меня глаз, он посторонился.

— А ну, выдь на минутку, — буркнул я, не останавливаясь и мысленно твердя: «Сейчас я его убью!»

Я сел на скамью на той же самой аллейке, по которой гулял с Инкой до войны. Злобно глядел на подходившего Леонида.

— С приездом, Кольча! — воскликнул он чуть дрогнувшим голосом, настороженно всматриваясь в меня. — Сильно тебе досталось… Вижу, хромаешь, да еще вот это…

— Зато тебе легко обошлось! — захлебнулся я в гневе. — С Новожиловым встречался? — жестко спросил я, не замечая его протянутой руки.

Он понимающе кивнул и спрятал руку в карман. Но тут же достал папиросы. Выглядел хорошо. Был чисто выбрит, сверкнул золотой коронкой. Одним словом, был без этих своих вечных лохм.