Белая муха, убийца мужчин

Человек в оранжевой куртке жил один. Жена его давно умерла, родственников почти не было, а тех, что остались, Человек в оранжевой куртке не любил, потому что очень уж они были вонючие и нищие, к тому же все алкоголики и тунеядцы. Кого и правда любил Человек в оранжевой куртке, так это своего племянника, который иногда приходил к нему поесть горячего и молока попить. Племянника было жаль, ведь вместо мозгов у него был свиной студень, а такому человеку трудно жить в большом городе. Дядя любил племянника, а племянник любил корову Жуту — но нельзя сказать, что эта любовь была чувством светлым и могла в перспективе привести к чему-то хорошему.

«В Индии, кстати, корова — священное животное», — говорил с авторитетным видом один из соседей, бывший учитель. И все смеялись. Вокруг была не Индия. Совсем не Индия. Вокруг был город Минск, химическая формула которого состоит из аромата свежего хлеба, запаха нагретых солнцем гаражей, горячего дыхания тракторозаводской литейки, горсти прелой листьев, капли сирени, двух капель асфальта и трех капель зимнего дождя.

Доить корову Жуту в гараж приходила соседка, которая имела хорошие навыки такой работы.

Это соседка сказала как-то Человеку в форменной оранжевой куртке, что корова у него, кажется, того, играет. Но он не обратил внимания на предупреждение.

А другая соседка тоже не раз просила Человека в форменной оранжевой куртке, чтобы не давал ключи от гаража никому, потому что корова всё же живое существо, нельзя с ней так. Ведь все видели, как обходятся жители гаражей с коровой Жутой. Все видели — и молчали.

Действительно, к корове в хорошо обжитый, загаженный, уютный и вонючий гараж приходило много людей. И даже женщин. Людей и женщин из соседних гаражей и домов.

Приходили дети, приходили взрослые. И каждый со своей целью.

Однажды утром внимание одного из автолюбителей привлекли сломанные двери того самого гаража, который принадлежал Человеку в оранжевой куртке. Из-за дверей доносились хрипы и стоны. Автолюбитель опасливо заглянул внутрь.

Рядом со старым «Москвичом» на разбросанном по полу сене лежал мёртвый Человек в оранжевой куртке. Куртка и сейчас была на нём, пропитанная густой чёрной кровью.

Там, где обычно стояла корова, валялась Жутина доярка, у которой вместо лица было сплошное сине-красное месиво, но которая, тем не менее, была ещё жива — она оказалась первой, на кого напала Жута и по какой-то причине корова её не добила.

В углу, на серых покрышках, распласталась фигура племянника хозяина — штаны его были спущены до колен, а свиной студень вывалился из головы. В глазах племянника застыла любовь — любовь к полученной в собственность дыре, в которую можно засунуть всё что угодно, от тревог до трихомонад.

По очень длинной улице, которая неизвестно куда привела бы, если пройти по ней до самого конца, шла корова Жута. Кто её так назвал? Трудно сказать. Только именно это слово, выжженное паяльной лампой, можно было прочитать у неё на белом боку. А второй бок у неё был зелёный, другой краски не нашлось; а ног было всего три. А вокруг коровы вились черные оводы, как зловещие нимбы, и корова Жута не могла отогнать их, ибо хвоста у коровы Жуты тоже не было, только серый обрубок, который судорожно двигался туда-сюда. Корова Жута молча шла по длинной улице, с обеих сторон которой стояли, отворачиваясь от неё, частные дома и ничьи деревья. У коровы Жуты сзади свисала белая слизь. У коровы Жуты было порвано вымя. Корова Жута оставляла за собой коричневые кучи и мертвых мальчиков. Одного, второго, третьего. Они просто не успевали спрятаться, эти дети, которые видели коров только по телевизору и теперь попадали в нежный коровий глаз, вызывая в нём воспоминания. Корова Жута была городская. У коровы Жуты была плохая память на палачей. Корова Жута перестала быть просто коровой. Она была индийской богиней Кали — Разрушительницей Времени, Тьмой и Творцом.

Трёхногая корова-убийца с зелёным боком и подозрительным именем, лишённая девственности до брака, да ещё без хвоста — такое животное только на то и было способно, что портить моральный облик своего жертвенного рода, который издревле служит символом процветания Домашнего очага и незыблемости Народных традиций, без которых людям и женщинам никуда.