Белая невеста, черная вдова

— Я вчера с одной приятельницей разговаривала, она у нас раньше работала. Ты ее не застала, она еще до тебя уволилась. Приятельница моя с женой главврача дружит. Та ей и рассказала, что меня хотели сократить, а Юра отстоял. Я теперь молиться на Юрочку буду, вошел в мое положение.

— Он вас отстоял, потому что вы отличный врач, — не согласилась Таня. — И опыт у вас огромный.

— Господи, да кто сейчас на это смотрит! — Ольга Петровна села рядом с Таней, поставила чашку на краешек стола.

— Юра и смотрит. Знаете, моя мама, она у меня технарь, всегда говорила, что хорошего инженера найти трудно. А я теперь знаю, что хорошего врача найти трудно. Тем более на наши зарплаты.

— Это верно, — улыбнулась Ольга Петровна. — Столько говорили про повышение зарплат врачам, а на деле лучше не стало. И все-таки я ему очень благодарна, очень. Ну что бы я стала делать на пенсию?..

Разговор был давний, бесполезный и бесперспективный.

— Вы стали бы жить на пенсию, — все-таки сказала Таня. — А дети должны были бы вам помогать.

— Танечка, тебе не понять, — вздохнула женщина. — Ну где мой зять хорошую работу найдет? Эту бы не потерять.

— Будет искать — найдет.

Ольга Петровна не ответила. Таня ее не понимала, она не понимала Таню.

— Вы можете заняться частной практикой, — задумалась Таня. — Получить лицензию и работать.

— Это сложно, Танечка.

Ольга Петровна допила чай, вымыла чашку.

Теперь не ответила Таня. Шевелиться всегда сложно, гораздо проще сидеть сложа руки.

— Вчера со старшим внуком спорила, — вспомнила Ольга Петровна и улыбнулась. — Он к гастарбайтерам очень уж плохо относится.

— Почему? — не поняла Таня.

Старший внук Ольги Петровны учился в восьмом классе. И учился, насколько Таня понимала, плохо.

— Не уважает их. А я ему говорю, что зря. Сколько чудесных таджикских поэтов…

— А вы объясните внуку, — посоветовала Таня, — что презирать нужно дураков и бездельников. А тот, кто много работает, может вызывать только уважение. Какой бы работа ни была.

— Так я про это ему и говорю.

— А еще ему можно напомнить, что он и сам не нобелевский лауреат.

Ольгу Петровну позвала заглянувшая в дверь медсестра. Таня тоже отправилась к своим больным.

На похоронах Влада заплакала, едва увидев свекровь, и плакала, пока, совершенно измученная, не вернулась домой. Ей было жалко мать Егора, резко постаревшую, сгорбленную. Жалко Инну, по-старушечьи мелко трясущую головой. Жалко себя, не имеющую ни семьи, ни любимого мужчины. А еще вдруг стало жалко Егора. Молодой здоровый мужик ушел из жизни, а кроме матери и тетки, никто о нем по-настоящему не горюет.

Священник раздал свечи с надетыми на них бумажками. Влада взяла свечу левой рукой, она пристально смотрела на пламя, как будто в пламени можно было увидеть что-то важное, таинственное и совершенно ей необходимое.

Священник поводил кадилом, Влада крестилась, не слыша и не слушая слова отпевания.

Рядом с Инной стоял смутно знакомый дядька. Влада придвинулась к Инне, мужик отступил в сторону. Журналист, вспомнила Влада. Они как-то встречались у Инны.

Жаль, что больше у нее таких знакомств не будет. Егор благодаря отцу знал пол-Москвы. Знал актеров, музыкантов, художников. Мог попасть в любой театр и на любую премьеру, даже когда все билеты были проданы. Не то чтобы Влада являлась большой любительницей театров, но причастность к определенной тусовке была приятна.

Владе нравилось, когда главный режиссер не самого захудалого театра, увидев в толпе Егора, радостно с ним здоровался, а заодно целовал Владе руку, и публика зачарованно на это смотрела.

Да, таких знакомств у Влады больше не будет. Ну и ладно. Зато у нее будут деньги.

А деятелей искусств Владе было по-настоящему жаль. С месяц назад они с Егором ходили на концерт классической музыки. Егора пригласил знакомый дирижер. Классическую музыку муж терпеть не мог, так же как и она, но на концерт почему-то решил пойти. Они сидели на первом ряду, и Влада видела, какие дешевые костюмы у скрипачей и какие убогие украшения у солисток.

В толпе скорбящих мелькнула щупленькая секретарша Юля. Девчонка смотрела на Владу жалкими сочувствующими глазами, Влада решила ее не заметить. Темненькой Юлю нельзя было назвать даже с натяжкой, но Влада решила тайком девку сфоткать, показать Вере. Юля действительно походила на цыпленка. Впрочем, Егор баб предпочитал без излишней худобы. И без такого перепуганного взгляда.

Он любил казаться почти дурачком, но женщин предпочитал неглупых.

Она точно знала, когда Егор решил на ней жениться. Они к тому времени встретились всего три или четыре раза, Влада продолжала видеться со Степой и стремительных перемен в своей жизни не ждала.

В тот вечер за окном была сильная, почти сказочная, будто навеянная Снежной королевой, метель. Егор подхватил Владу у метро и до ресторана ехал с включенными фарами. Влада выбрала столик у окна, из теплого полумрака смотреть в окно было приятно.

Толстый парень в мятой фланелевой рубашке навыпуск подошел к ним, когда они заканчивали ужин, и Влада размышляла, поехать ли, наконец, к Егору или еще немного поиграть в простую дружбу.