Белая нить

Наверное, Эсфирь на миг уснула или тоже выпала из реальности. Но она даже не почувствовала, как силин взобрался ей на плечо. Она очухалась, когда он уже свернулся вокруг шеи пушистым воротником. Небо и впрямь снова нашел её — распластался, намурлыкивая песенку.

Он не сражался. Но по какой-то непонятной причине от него пахло кровью и мокрым мехом.

Ручей! Точно!

Сперва они найдут, где помыться — может, карта подскажет, — потом разберутся, что делать дальше.

Последствия

Одна хижина Олеандра пострадала от пожара. В другой они с Зефом прежде набедокурили, угодив под чары очарования. На первом этаже царила разруха: пол усеивали дыры, перина в углу пропиталась кровью, бочка c водой до сих пор пылилась у стены.

К счастью, второй ярус схватка не затронула, и Олеандр занял покои наверху. Только раны промыл и настил сплёл из веток, потому что комната пустовала.

Два дня канули в пустоту. А он всё лежал бревном, качаясь на волнах отупения. Он ведал, что будет непросто. Но и помыслить не смел, что тяжести пережитого пригвоздят его к ложу.

Олеандр жаждал ответов. Но куда больше ему требовалась передышка — мгновения покоя, чтобы осмыслить минувший бой. Изнеможение вгоняло его в краткие дрёмы, изредка он ел и пил, перебарывая одеревенение.

Иногда дверь поскрипывала и отворялась. Помимо солнечного света, в покоях селилась прохлада. Отражался от стен голос, но разум не желал его распознавать. Неведомый гость исчезал и возвращался, без устали чесал языком. Выбесил до того сильно, что Олеандр очухался и признал брата. И в тот же миг, когда слух передал мозгу услышанное, в груди стянулись узлы.

Рипсалис — воин Цикламена, легенда Барклей — не пережил битву. Каладиум пал от пламени Рубина. Зефирантесу и Айон удача улыбнулась. Повезло и Сапфиру — он отделался вывихами и ожогами.

Лекарни уже полнились ранеными. Число умерших пока не называлось. Стражи ещё опознавали тела — нелёгкая работёнка, учитывая, что многие воины обгорели до черноты.

Для Глендауэра тоже нашлось дело. Он помогал тушить огонь в лесу. Благо на поселение пламя не перекинулось. Защитный купол, выращенный Древом, до сих пор нависал над домами.

Время шло, и голова Олеандра всё пуще трещала от вопросов. Тело дергало болью, зудели порезы и ссадины. Отец не возвращался, и его затяжное отсутствие плодило и подкармливало мрачные мысли.

Убил ли он Эсфирь? Нет. Вряд ли. Желал бы лишить жизни — лишил бы на поле брани на радость борцам за лес.

Да и хины не позволили бы ей навредить, так?

Она ведь знала, что уродилась с кровью двух. Знала и смолчала. И глупцу понятно, почему она держала рот на замке.

Право, Олеандр сам не понимал, гневается он или радуется, что Эсфирь скрыла сущность и даровала ему столько тепла, столько приятных мгновений, которые хотелось сберечь в памяти.

Браслеты! Они сдерживали её порывы и колдовство? Поэтому она никогда их не снимала. Он видел, как она сорвала их в бою. Сорвала уверенно, но с затаённым страхом в глазах.

Как много она о себе узнала? Когда? Что с ней будет? Одна-одинёшенька во враждебном мире.

Боги милостивые!

К горлу подкатил комок тошноты, Олеандр сжался и упал лицом на подушку. Ещё он размышлял об Аспарагусе, и мысли о нём тоже не сеяли в душе успокоение. Бастард Стального Шипа! Немыслимо! Почему он сокрыл родство с Эониумом? Не желал очернять его имя? А Эониум?.. Каков двоедушный нахал! Поборником чистоты и верности слыл! Головы сносил за измены и раздел ложа до брака! И сам втихую позабавился на стороне и заделал дитя!

А Бегония, почившая мать Аспарагуса? У неё же супруг был. Точно был. Ежели бы она вышла замуж после соития с Эониумом, суженый отказался бы от неё в первую брачную ночь, осознав, что она не невинна. Выходит, Бегония предала и надурила мужа? Родила чужое дитя и выдала его за плод брачной любви? Или она не ведала, кто приходится Аспарагусу отцом? Возможно, принесла Эониуму новорожденного, и он проверил, откликается ли Вечное Древо?

Так или иначе, но Стальной Шип знал, чья кровь бежит по венам Аспарагуса. Определенно знал. В ином случае он не благоволил бы ему — сдался правителю Барклей отпрыск прачки и кузнеца!

И отец Олеандра тоже хорош! Давняя битва у Морионовых скал. Ваухан и океаниды сковали Лета́ и увезли в Танглей. Зелен лист, от лесного владыки дриады ожидали либо заключения Азалии под стражу, либо вести о её гибели. Но нет. Антуриум пошёл по сложному пути. Он дозволил ей скрыться. Обманул соплеменников, выдав случайный труп за труп сестры.

Ради чего, спрашивается? А чтобы мнимую честь не запятнать. Время тогда суровое царило. Стальная братва властвовала и процветала, желая видеть в лице Антуриума второго Эониума. Никто не оценил бы его жеста добросердечия. Не упоминая уже, чем это добросердечие аукнулось.

Отец пощадил Азалию и нажил в её лице смертельного врага.

А Рубин?.. Ядовитый полудурок тоже отличился. Похоже, растерял остатки мозгов и спутался с фениксами.

— Он нарёк себя сыном Азера, — поделился минувшей ночью Сапфир. — И обвинил Глена в его гибели.