Белая нить

Комната виделась просторной — просторнее, чем те каморки, где ему приходилось ночевать во время кочевания. Но какой-то высушенной, словно заброшенный склеп для захоронения. То тут, то там бревенчатые стены перекрывали иссушенные пучки трав, подвешенные на нитки под потолком. Окна застилали прогнившие кожаные пологи. Видно, не так давно на лес обрушился ливень. По тряпицам медленно стекали прозрачные капли. Воздух отдавал сыростью, а сквозь просветы занавесов в комнату просачивалась серость рассвета.

М-да уж, что огляделся, что не огляделся. Рубин понятия не имел, куда его приволокли. А пока силился сообразить, содержимое его мешка усеяло кушетку у противоположной стены.

Каладиум вытряс не все. Его заинтересовали вещи фениксов, милостью Янара отхваченные Рубином на Ифлога. Так на кушетке очутились пяток алых перьев и связка черных листьев с дерева эвено[2]. Цепочка, на которой посверкивал кулон-огонь — на каждом из четырех застывших языков пламени переливались буквы, складываемые в имя Оган — имя, каким Азер[3] желал наградить первенца. И ряд продолговатых склянок, погруженных в чехлы кожаного пояса. За мутновато-серым стеклом плескалась искрящая рыжиной кровь фениксов — без ее живительной силы Рубин давно издох бы. Травля дракайны уже не раз аукалась ему не шибко приятными недугами: от острой боли в висках до глубоких обмороков.

Еще до того как в ушах отравой разлился вкрадчивый голос, Рубин понял, каких дел натворил и прикусил губу до того сильно, что чуть не пронзил ее клыком.

— Вы спутались с фениксами. — Каладиум ткнул окольцованным пальцем в раскиданные вещи. Он смотрел на хранителей. — Видели ли вы то, что имею честь лицезреть я?

— Истинно, — хором ответили мужчины.

— Подтверждаете ли вы, что все узримые вами предметы c Ифлога были найдены в мешке Змея?

— Подтверждаем.

— Как законы клана дриад велят наказывать подозреваемого в сговоре с фениксами, ежели вина его доказана?

— Заключение под стражу и казнь через удушение.

— Да-а, — протянул Каладиум, — как оказалось, в этот закончик поправки еще не внесены. Едва ли Антуриум мог предвидеть, что недосын его давнего приятеля заявится в Барклей с барахлом фениксов…

Он подцепил ногой резной табурет и уселся на него. Уткнулся локтями в колени, кулаками подпер подбородок. Глумливо оскалился, а следом вымолвил до зубного скрежета насмешливое:

— Ай!..

Каладиум глядел на Рубина с тем самодовольством, какое выказывал в мгновения их недолгой дуэли.

Что делать? Что делать? Что делать? — закрутился в голове Рубина вопрос, когда раздался звучный щелчок пальцев. Хранители спокойно отвели лезвия в стороны и сделали два шага назад.

И как у стальной братвы только руки не отсохли?

— …Думается, — с издёвкой вымолвил Каладиум, — ядок больше подтекать не будет, верно?

Спазм сковал шею Рубина — не шевельнуться. Олеандр спас его от гибели один раз. Быть может, убережет и во второй?

— Где наследник?

— Ой, — отмахнулся Каладиум, — вы ведь ничего не знаете. Точно. Олеандр девицу в клан притащил. Аспарагус счел её вырожденкой, наследник считает иначе. Девчонка сбежала, и они… В догонялки они там играют, словом. Забавно, истинно? Она-то, как видится, и исцелила вас.

— Что за!.. — Рубин осекся, глядя на дыру в портках. Порез, запекшийся кровью, бедро не украшал — рана и правда исчезла. — Хм-м…

В хижине сгустилась тишина. Он тяжело дышал, силясь собраться с мыслями. И какого хромого хина ему не сиделось в тоннеле? На кой он кинул там вещи и ввязался в игру «поймай шерстяной веник прежде, чем тот разнесёт поселение»? На кой полез с огнем на Стального Палача?

Глушница! Клятое дриадово пойло, пьянящее разум похлеще дурмана! Да чтоб Рубин еще хоть раз к нему прикоснулся!

Он уперся кулаком в ложе и смежил веки. Его трясло. В груди против воли разгоралось пламя гнева.

— К чему это представление, дорогуша? — прошипел он. — Ни ты, ни твои подпевалы и понятия не имеют, кому я прихожусь сыном! Да Янар от вас и кучки пепла не оставит, ежели…

— Янар! — В рассветном сумраке сверкнула белизной широкая улыбка. Бровь Каладиума выразительно изогнулась. — Слыхали? — Он перевел взор на воинов. — Ля, какими парень именами раскидывается!

— Истинно, — ответили хранители.

Твою ж!..

— Янар, значит-са, — повторил Каладиум. — Брат владыки Ифлога…

— Владыка, — вставил Рубин.

— М-м-м. А что с Азером случилось?

И кто Рубина за язык тянул?

— Пал.

— Что ж, благодарю за ценные сведения. Не ведал я, что на Ифлога власть сменилась. Но полно. Вам есть что сказать перед смертью?

Спору нет, Каладиум хорош, словно извергающийся вулкан. Потрясающее зрелище, да надежнее заглядываться на него с вершины далёкой горы. По дурости и самонадеянности Рубин подполз слишком близко. Новый поток оскорблений так и рвался с губ, едкой сажей растекался по языку. Но Рубин велел себе думать и рассуждать, как советовал Олеандр.

И тут рассудок подкинул вопрос: «Почему Каладиум тянет время?»