Белая овца

– Только в той части, которая касалась возвращения к жизни Озмы. Драться никого из вас мама не просила.

– Она пообещала стать моей самой верной последовательницей. И сделала это для того, чтобы получить мое расположение…

– Именно так всё бы и было, – сказал Жон, посмотрев на Салем. – Мама, если бы Бог Тьмы вернул к жизни Озму, то ты стала бы ему служить?

– Н-ну, да. В то время меня волновал только Озма, и ради него я была готова на всё. Так что я стала бы вернейшей из последовательниц того, кто помог бы мне получить его обратно.

Бог Тьмы предпочел промолчать.

– Вот видите, – произнес Жон. – Разумеется, кое о чем мама тогда умолчала, но драться вы решили сами, а наказали за это ее. Нет, я вовсе не говорю, что она вообще ни в чем не виновата, но мне эта кара кажется несправедливой. Я понимаю, что вы разгневались, но ведь она тоже ощутила несоразмерность полученного наказания и потому начала предупреждать людей о вашей несправедливости, тем самым готовя восстание.

– Что ты вообще можешь знать о тех временах, когда тебя и на свете не было?

– Немногое. Но зато мне знакомо понятие дипломатии. Сейчас на всем Ремнанте я наиболее близок к тому положению, в котором тогда оказались вы. Люди видят во мне того, кто способен их в любой момент уничтожить. Именно поэтому я считаю важным продемонстрировать им мою разумность и умение прощать.

– Умение прощать… Ты считаешь, что мы должны продемонстрировать его твоей матери?

– Да. Разумеется, она совершила немало ошибок, но разве с вами самими ничего подобного не происходило?

– Возможно…

Озпин посчитал это удачным моментом, чтобы вмешаться:

– Жон говорит правду. Хотя я не могу отрицать того, что человечество поступило с вами очень плохо, но вина за это лежит на всех.

– Хм.

– Ближе к делу, Озма.

– Это я к тому, что сделанное уже не исправишь. Но мы выросли и осознали свои ошибки, как вы того и хотели. Мы пережили множество лишений и страданий, но, как вы видите, здесь стоят люди, фавны и Гриммы. Мы сумели преодолеть разногласия тысячелетней давности, а Салем поняла необходимость баланса между жизнью и смертью, так что теперь намерена принять ее по своему собственному желанию. Разве вы не этого от нас хотели?

– Этого хотел мой брат, – буркнул Бог Тьмы. – А меня подобная ерунда вообще не интересует.

Озпин в отчаянии посмотрел на Бога Света.

– Да, это было именно моим желанием, – сказал тот, заставив Жона и всех прочих немного расслабиться. – Хотя люди нас разочаровали, но я не утратил надежду. Мне известно о войнах, которые вас разделили, а также о расизме и прочих конфликтах. Я знаю и о том, что часть этих войн началась под влиянием силы моего брата.

Бог Тьмы отвернулся.

– Испытаний оказалось так много, что я уже практически не верил в вашу возможность с ними справиться, пусть даже у вас имелись мои дары.

Бог Тьмы сложил руки на груди.

– Но я рад, что вы превзошли мои все ожидания. Ты хорошо потрудился, Озма.

– С-спасибо…

– А ты, Салем…

Та моментально напряглась.

– Да?

– Ты принесла много боли, но я готов признать, что далеко не всегда эти действия были продиктованы именно твоей волей. Сила моего брата изменила тебя. Это оказалось… чем-то, что мы не сумели предугадать. Твое проклятье должно было остаться до тех пор, пока ты не придешь к нам, раскаявшись в своих ошибках. В те времена я предполагал, что это произойдет через десять или, может быть, двадцать лет. Оставлять тебя проклятой на столь большой срок я не собирался, – произнес Бог Света, опуская руки. – И пытать тебя в мои планы тоже не входило.

Салем закашлялась.

– Я… понимаю. Это я вынудила вас уйти…

– Нет. Мы сами выбрали это решение. И наверное, оно тоже было ошибкой.

– Так вы снимите с нас проклятье? Позволите мне умереть?

– Да.

С Салем, казалось, свалился немалый груз, как, впрочем, и с Озпина. Да и не только с них. Жон ощутил такое сильное чувство облегчения, что ему хотелось прыгать и смеяться. Он и засмеялся, но только очень тихо. Позади него точно так же тихо радовалась Руби, а Сан хлопнул кого-то по подставленной ладони.

У них получилось. У них действительно получилось.

– Вы с Озмой покинете этот мир и сможете наконец отдохнуть.

Вся радость Жона моментально испарилась.

– Что?! – воскликнул он. – НЕТ!

– Жон, – улыбнулась ему поддерживаемая мужем Салем. – Всё в порядке. Мы говорили об этом с Озмой и Ники, а потому подготовились заранее. Если это означает, что все остальные смогут жить в мире, то нам стоит уйти прямо сейчас.

– П-пап?

Его отец печально улыбнулся.

– Не могу сказать, что мне нравится подобное решение, но я его понимаю. Кроме того, наша разлука не будет длиться вечно. Когда-нибудь я тоже уйду вслед за ней, а пока присмотрю за тобой и твоими сестрами.

На этот раз ноги Жона все-таки подкосились, и удержался он лишь благодаря Янг. Та сочувственно ему улыбнулась, поскольку когда-то уже потеряла мать, пусть боль это ничуть не уменьшило. Жон знал, что нечто подобное могло произойти, но почему-то не рассматривал такую возможность всерьез.

– Это просто нечестно…

– Баланс жизни и смерти никогда нельзя было назвать честным, но его необходимо поддерживать.