Белая. Разговор через стенку больничной палаты

– Эй, Соколов! Что такое? – ко мне неслась белая сестра, та, которая с поджатыми губами. Сейчас губы угловато изгибались, произнося слова. Она уже подошла вплотную ко мне, я глядел на нее снизу вверх. Видел низ подбородка и ноздри. – Говорила Марианне, не подкармливай псину! И ты туда же!

– А где он?

– Кто – он?

– Тобик.

– Сгинул, наверное, – сердито бросила она и рванула мою коляску на себя, я покачнулся. Белая сестра развернула коляску и покатила к дорожке.

– Чтобы больше такого не было! – рявкнула она за моей спиной. – По газонам нельзя кататься!

– По газонам нельзя ходить.

– Не умничай тут!

Я все оборачивался на дыру в изгороди, но уже почти не видел ее. Видел только край белого халата, который телепался за «белой сестрой» как-то нехотя.

Решил спросить у Марианны. Она сегодня вечером выходит на дежурство.

– Ты представляешь, это не Тобик, – с улыбкой ответила мне Марианна. Чего она веселится? Я ей сказал, что собака исчезла, а она веселится. – Это Тобианна. Девочка.

– И где эта Тобианна?

– У меня, я забрала, – Марианна улыбнулась и так и стояла, смотрела на меня радостно. Я тоже улыбнулся.

– Значит, теперь Марианна и Тобианна, – сказал я, и она рассмеялась даже. Не думал, что она умеет смеяться. Даже улыбка в ее исполнении удивляла меня. – Но у вас же мама болеет.

Мне казалось странным, что все решилось так просто. Я сказал: «Заберите собаку» – и она забрала. Я скорее поверил бы в то, что собака исчезла.

– Да, болеет. Но она сама предложила, – с готовностью ответила Марианна.

Ничего себе! Моя бы не предложила. У нас была собака, раньше, но это я выпросил. Я сам с ней гулял. Герда. Вспомнил ее, и мне стало грустно.

– А ты приходил ее кормить, да? – спросила меня Марианна. Посмотрел на нее снизу вверх. Веселая, как девочка, щеки розовые.

– Приходил – это сильно сказано, – буркнул я. – Птицы съели хлеб.

За стеной вдруг закричала Дылда. И еще какой- то сильный звук. Стук в стекло. Это было резко, неожиданно, и я испугался. Она барабанит в окно и кричит. Что с ней? Я инстинктивно глянул на розетку, пытаясь прочитать в ее круглом белом лице ответ.

Лицо Марианны мигом потемнело, сменило несколько выражений – растерянное, грустное и еще какое-то, я не понял. Она похлопала себя по карманам – наверное, искала ключ, – выскочила из моей комнаты. Крик и стуки продолжались, перемежаясь всхлипами. Что там с Дылдой?

Барабанит в окно и кричит.

Я хотел подойти к окну, посмотреть, что там, но вспомнил, что не хожу. Костыли у меня забрали, из коляски ничего не увижу. Поэтому я просто продолжил сидеть на кровати в каком-то оцепенении.

К крикам и всхлипам добавились еще обрывочные фразы Марианны, которыми, как я понял, она пыталась успокоить Дылду. Она с ней тихо разговаривала, и я не разбирал слов. Представил, как она пытается удержать ее за плечи, а Дылда вырывается, чтобы снова стучать в окно. Что она там увидела?

Крик внезапно вырос в хриплое «Нет!», и я испугался по-настоящему. Даже не испугался. Мне стало невыносимо. Я зажал уши. Но зачем? Чтобы просто не слышать, что происходит? Но ведь оно все равно происходит. Похоже, пришла белая сестра с уколом. Дылда уже не кричала, а орала. Я больше не зажимал уши. А она орала.

Бегала по комнате от стены к стене. Марианна что-то невнятно бормотала. Белая сестра командовала: «Руки ей держи. Руки!» Бухнули пружины кровати. Они скрипели и всхлипывали. Я представил Марианну, которая только что ласково уговаривала Дылду, а потом схватила ее за руки и держала.

– Па-па, – заикаясь от слез, проговорила Дылда.

Я лег лицом в подушку. Лицу стало душно и мокро. За стеной были слышны всхлипы, раз за разом все тише. Пружины больше не скрипели, шаги ушли из комнаты, оставив после себя только отзвук ключа в замочной скважине. Я лежал и не двигался, боялся пошевелиться. Чтобы не скрипнули пружины, не хочу их слышать.

– Дылда, – прошептал я, но подушка проглотила мой голос. Я повернул лицо к розетке.

– Дылда.

– Папа, – чуть слышно всхлипнула Дылда.

Розетка расплылась в белое пятно.

– Папа.

Я приблизился к ней близко-близко:

– Я здесь, Бэла. Я здесь.

30

Наверное, я уснул. Сквозь серую дымку слышал обрывки разговора. Или не разговора? Мне снился пират, который захватил мой корабль, я как раз достал шпагу, как вдруг он говорит:

– Не надо было вам ходить под окнами, она вас увидела, – назидательно так сказал. Я, не будь дураком, ответил:

– Я вам плачу деньги, а вы их отрабатываете. Все просто.

Но нет, это не я сказал.

Открыл глаза. Все вокруг серо. Поздний вечер? Ночь? Раннее утро?

Возле моей двери топтались и невнятно бормотали. Судя по голосам, мужчина и женщина. Не все слова долетали до меня. Обрывки.

– Спит…

– … чтобы хороший уход… времени нет.

– По нашей части лечить уже нечего! И давно! – внятно сказала белая сестра. Я узнал ее теперь. И снова перешла на шепот: