Белая роза

– Ты сама знаешь, какая я святая дева, – Белая роза с силой сцепила руки на коленях.

– Научилась дерзить? – Ралена вдруг наклонилась, схватила Белую розу за прядь волос, потянула к себе, заставив опустить голову, и прошипела сквозь зубы: – Вашей богине и дела нет до того, кто ей прислуживает, лишь бы её прославляли. И либо ты сама начнёшь делать свою работу нормально, либо я тебе помогу.

– Я сделаю, – пообещала Белая роза, крепче сжав руки.

– Надеюсь, – отпустив прядь, Ралена брезгливо потрясла рукой над полом, встала. – Не нужно меня провожать.

Хлопнула дверь, но Белая роза так и не осмелилась пошевелиться. С коридора послышались голоса, вскоре они притихли, и в кабинет вернулась Тарена. Она проковыляла к угольной печке, водрузила на неё закопчённое ведро, недовольно прицокнула:

– Ушла, да? В былые времена священницы покидали храм разве что ради собрания. А эта? Заставит кто её вернуться? И никакого уважения! Я подтирала сопли прежней священнице, когда этой и в помине не было. А теперь что? И слепа, и стара, и тыкать мне можно. Эх… Подлечишь? – она подошла к Белой розе и протянула ладонь, где виднелась небольшая красная полоса ожога. – Хотела в печке хлеб проверить, да заслонку задела.

– Давайте, – кивнула Белая роза.

Откашлявшись, чтобы голос не сорвался и не прервал молитву на полуслове, она взяла Тарену за руку, запела на старовунорском:

О, Солнце,
Услышь мою молитву,
Избавь это тело от боли огня.
О, Солнце, даруй плоти облегчение,
Пусть Твой свет исцелит ожог.

Ещё на середине молитвы, (довольной лёгкой, с такой бы справилась любая жрица храма Ораи), ожог начал светлеть, сглаживаться, пока полностью не исчез.

– Света Солнца и Луны, – поблагодарила Тарена, осмотрев ладонь. – Чего Ралена? Сильно на тебя ругалась?

– Нет. Кто теперь будет заниматься «всякого рода работой»? – хрипло спросила Белая роза.

От молитвы Солнца она и сама немного успокоилась. Да и приятно было для разнообразия использовать что-то, кроме молитвы Луны против бессонницы.

– А кто у тебя сейчас это делает?

– М-м-м, – Белая роза помедлила, – Нимина.

– Рыжая-то? Пусть и продолжает. С неё не убудет. А из второй-то толка не выйдет. И куда мне её селить? Статусную эту.

Белая роза пожала плечами:

– Ко всем, нельзя её слишком выделять.

– Это правильно, – Тарена рухнула на диванчик напротив. – Пускай поживёт как жрица. А то привыкли эти статусные, намалюют себе угольных кругов на коленях, кто ярче, и идут показывать, как намолились. Попросишь открыть колени, так у младенца грубее будут. Ежели меня спросят? Всё по-честному: мясо сошло, одни мозоли, ухватиться страшно.

Белая роза, терпеливо переждав ворчание настоятельницы, заметила:

– Странно, что она приехала лично.

– Ралена-то? – Тарена за глаза всегда отбрасывала титул и называла старшую священницу по имени, наслаждаясь маленькой местью. – Видно, нечисто что с сиротой этой. Окажется потом, что и не сирота она вовсе, дочь любовницы какого-нибудь лорда.

– И за неё попросили?

– Могли, если папашка там из видных. Это мы с тобой без злата за душой, без заступника, а этим-то что, одно слово и всё по-ихнему. А всё эти связи. Вишь, как вскружили голову, – старуха демонстративно кивнула вниз.

В долину, поняла Белая роза, в резиденцию, где жила Ралена.

За дверью раздался топот, звонкий, невесомый пересмех юных жриц. Строгий окрик, и смех стал громче, заливистей.

– И что выходит-то, а? Связи, налаживает Ралена, а девчонкой заниматься мне. Вот выпустим из нашего храма неумёху, чьи головы потом полетят?

Тарена задумалась, замолчала, её хмурое лицо разгладилось, озарилось полуулыбкой, а взгляд ушёл куда-то вдаль. Туда, где точно не было ни этих пыльных бумажных стопок, ни маленького кабинета, ни трёх тысяч ступеней, отделяющих храм от остального мира.

Когда пауза уж совсем неприлично затянулась, заставив вспомнить о мокрой духоте, оборачивающей шею, Белая роза заговорила:

– Вы её обреете?

– Что? Кого? А! Рыжую-то? Придётся. Да ничего, отрастут. А как Ралена успокоится, так никто про её волосы и не вспомнит. Если она ими светить не будет, конечно.

– Не забудьте только ей лист освобождения выписать.

Тарена поморщилась.

– Я бы, ты знаешь, будь моя воля, давно бы сделала. Да кто его подпишет?

– Вы, – на лице Белой розы появилась слабая улыбка. – У вас моя печать.

– Так в целях хранения.

– Вот и примените её. Что она без дела лежит? – выгнула брови Белая роза. – Ни одного листочка не коснулась, ни один документ не подписала.

– Гм, – смутилась Тарена, – ну, ежели ты настаиваешь…

– Настаиваю.

Яркий лучик настойчиво пробился через стопки бумаги и, сверкнув, разлёгся полоской света на столике. Белая роза поднялась.

– Тогда я пойду, мне ещё изображать радость от «новой сопровождающей».