Белая Смерть

— Почему хрень собачья? — рыкнул Ник. — Что тебя беспокоит? В чём на самом деле проблема?

Моргнув, она как будто поколебалась.

Ник увидел, как в её глазах промелькнуло сомнение, а потом она отвернулась, и на несколько секунд он задался вопросом, знает ли она сама, что её беспокоит.

Посмотрев на её лицо, он раздражённо опустил рот и вонзил клыки в её плечо. Опешив, Уинтер ахнула, затем издала очередной стон, прильнув к нему.

Когда он остановился в этот раз, она уже массировала его спину под рубашкой, периодически запуская руку вперёд, чтобы погладить его по груди. Он закрыл глаза, начиная по-настоящему чувствовать её через кровь, и они оба стали расслабляться. Затем Уинтер положила ладонь на его член, массируя его там, и Ник издал надрывный стон, опускаясь на неё своим весом и снова кусая.

На сей раз он пил почти минуту без остановки.

К тому моменту, когда он закончил, его член вжимался в её голое тело через брюки, и Ник застонал, потираясь об неё.

Уинтер начала притягивать его, возясь с застёжкой брюк.

Её глаза выглядели остекленевшими, но он видел там более жёсткое выражение.

Оно было таким знакомым, таким чертовски и раздражающе знакомым, что это ощущалось как удар в грудь.

«Для меня ты та же самая, — сказал он ей через кровь, покрывая поцелуями горло, запуская руки в её волосы. — Та же самая. Разве ты не понимаешь? Я чувствовал это и ранее, сам того не понимая… теперь я знаю, что чувствую, и с каждым днём ощущаю это сильнее. Иногда это настолько мощно, что я не знаю, что с этим делать, Уинтер. Я знаю, что это изменило всё для меня…»

Остановившись и ахнув, когда она расстегнула его брюки, он почувствовал, как его клыки удлинились, потому что она вытащила его член и обхватила пальцами. Она массировала его, пока его глаза не закрылись, а та необъяснимая боль в его груди не обострилась.

«Я тоже боюсь», — сказал он ей.

«Я не боюсь, — раздражённо подумала она в его адрес. — Просто, Ник, я не боюсь… я сердита. Я сбита с толку, бл*дь. И сердита».

«Из-за чего, детка?»

Он проурчал эти слова через кровь и увидел, как её веки опустились.

Уинтер посмотрела на него, и эти ошеломительные, идеальные, невероятно прекрасные глаза наполнились слезами, вызывая боль в его груди, которая заставила его ахнуть.

Ник обнял её обеими руками, перекатился на спину и обвился вокруг неё всем телом, принявшись посылать ей жар. Он издавал низкое гортанное урчание и посылал через неё вибрации так, как ей нравилось, и как нравилось Джему.

Он знал, что это успокаивало её, Джема, их обоих.

Так они чувствовали себя в безопасности.

Через несколько секунд Уинтер уткнулась лицом в его грудь, всё ещё дыша тихо и плача, хотя Ник почувствовал, что её мышцы невольно начинают расслабляться. Он подождал, пока она не распласталась на нём мёртвым грузом, вцепившись пальцами в его рубашку и кожу.

«В чём дело? — спросил он. — Ты можешь попытаться объяснить мне?»

Она поуютнее прильнула к его груди и обхватила ладонью его бицепс.

Странно то, каким знакомым это ощущалось, хотя теперь её ладонь была такой маленькой.

Даже различия его возбуждали.

После нескольких секунд раздумий Уинтер издала невесёлый смешок, качая головой.

«Я честно не могу, — искренне подумала она в его адрес. — Ну то есть, формально могу. Но это не имеет никакого смысла. Даже для меня самой».

«И что? Пусть не будет смысла. Я привык».

Она шлёпнула его по груди, но на сей раз добродушно.

Когда Ник так и промолчал, дожидаясь, она раздражённо вздохнула.

«Это не имеет смысла, — повторила она. — Меня раздражает, что я больше нравлюсь тебе теперь, как женщина, потому что я помню, как ты раньше врал мне, будто для тебя это неважно и не имеет значения… и я чувствую, что для тебя это имеет значение, как минимум немножко… и тебе очень нравится, что теперь у меня есть киска…»

Ник издал опешивший, сдавленный смешок.

Она ещё не закончила.

Подняв голову, она сердито посмотрела на него.

«Меня раздражает, что ты до сих пор считаешь его сексуальным…»