Белая стрела

Очнулся Орлов в каком-то подвале, сидящим на полу и пристегнутый за правую руку к батарее. Потряс головой (там немного прояснилось), огляделся. Подвал был капитальный, с выложенными метлахской плиткой стенами и полками вдоль них, на которых стояли коробки с коньяком и винами. На потолке жужжали два плафона, в торце темнела дверь, рядом, на львиных лапах, садовая скамейка.

Свободной рукой Алексей пощупал темя и зашипел от боли. За дверью послышались шаги, провернулся ключ, она открылась. Внутрь поочередно вошли два амбала, став по сторонам, за ними Дед Хасан, Могила и Колючий. Уселись на скамейку.

— Ну, здравствуй, Орлов, — прищурился старый вор. — Вот мы и встретились.

— Чего молчишь, гад? С тобой уважаемый человек базарит, — ощерился Колючий.

— Здравствуй, Дед Хасан, — ответил пленник.

— Ты знаешь, кто я?

— Знаю, как и остальных двоих. Вы бандиты.

— А ты дерзкий, — блеснул глазами Могила. — Не очкуешь?

— Это у вас очко играет. Если нет, снимите браслеты.

— Сними, — кивнул Дед Хасан одному из охранников. Тот молча выполнил. Орлов встал с пола и, прислонившись к стене, стал растирать запястья.

— А скажи мне, с каких это пор чекисты мочат воров? — спросил Могила. — Что, менты не справляются?

— Вместе быстрее приведем вас к знаменателю.

— А «Белая стрела» — это вы?

— Впервые слышу.

— Ну, на нет и суда нет, — опустил веки Дед Хасан. — Вова, огласи приговор нашего, поглядим, какой он смелый.

— За то, что мочил воров и увел общак, закопаем тебя живым, тварь, — хищно оскалился Колючий.

— Ну и как? — усмехнулся Могила.

У Орлова расширились глаза, в следующий миг, саданув ближайшего охранника в лоб, он с ревом пронесся к скамейке. Колючий отлетел в угол, Могила в другой, по полу рассыпался янтарь, началась свалка.

В полдень по затравеневшей дороге, переваливаясь на кочках, со стороны шоссе в лесной заказник въехал внедорожник и остановился на опушке. Хлопнули дверцы, вышли четверо, открыли багажник. Извлекли оттуда некрашеный деревянный гроб, две штыковые лопаты, сопя, утащили в березняк.

Там, на небольшой полянке, усыпанной желтыми одуванчиками, работая поочередно, вырыли глубиной в полтора метра яму. Молча опустили туда гроб, закидали комьями земли.

— Одним ментом меньше, — харкнул на могилу Дока. — Погнали, братва.

Забросив лопаты в кусты, вернулись к автомобилю, снова хлопнули дверцы, заурчал двигатель, развернувшись, тронулись обратно.

Глава 23. Воскрешение

— Что делают, нечестивцы! — перекрестился лесник Егорыч и шепнул тихо ворчащей овчарке: — Нишкни.

Оба наблюдали из ельника на пригорке за тем, что вершилось ниже. Леснику было за пятьдесят, он воевал на Даманском, потом ловил тигров в Приморье и мало чего боялся. На поляне явно были бандиты, а вот кого хоронили, вопрос.

Когда шум мотора стих, Егорыч достал из полевой сумки блокнот с ручкой, записал номер джипа, сунул обратно. Поправив на плече двустволку, вместе с овчаркой спустился к могиле. Подойдя вплотную, различил глухие звуки, шедшие из-под бурых комьев, а собака вздыбила загривок.

— Живого закопали, — ахнул старик и бросился в кусты искать лопату. Нашел, поспешил обратно, сняв ружье с сумкой, принялся отбрасывать землю.

— Бой, помогай!

Овчарка заработала лапами. Когда обнажилась часть крышки, с трудом ее поднял и выпихнул на край ямы. Внутри с посиневшим, окровавленным лицом взахлеб дышал человек. Дрожащими руками Егорыч снял с пояса флягу, отвинтил колпачок и сунул горлышко ему в губы.

— Буль-буль-буль, — заходил на шее кадык.

— Ну, вот и добро, — вернул флягу на место. — Полежи чуток.

Выбрался наверх, достав из сумки рацию, надавив кнопку, забубнил:

— Кордон, кордон.

— Слушаю, Егорыч, — ответил сквозь эфирный треск далекий голос.

— Витька, давай в седло и быстро к Лисьей горке. Нужна помощь.

— Еду, — пробилось сквозь эфир.

Сунув рацию в карман, егерь с трудом вытащил Орлова из гроба, оттянул в сторону и прислонил спиной к замшелому пню.

— Где я? — открыл тот подбитые глаза.

— В Дороховском заказнике. Щас поедем на кордон, приведем тебя в порядок.

Словно в подтверждение его слов издалека донесся чуть слышный стрекот (Бой насторожил уши), потом усилился, и на поляну въехал «Урал» с коляской.

— Ни фига себе! — сказал худощавый подросток, остановив его у могилы и сойдя наземь. — Дед, это кто?

— Не видишь? Живой покойник. Давай, грузим в мотоцикл.

Они помогли Орлову встать, довели до машины и осторожно усадили в коляску. Расселись сами, Витька, выжав сцепление, тронул с места. За ними рысцой потрусил Бой.

Кордон находился в нескольких километрах к северу, за неширокой мелкой речкой с песчаным дном, и состоял из рубленого пятистенка, колодца рядом с ним, длинного сарая напротив и баней на задах, окруженных прибитыми к столбам жердями. Въехали на зеленый двор, остановились у крыльца, и Алексей проковылял в дом, где был уложен на койку в одной из комнат.

— Витька, нагрей воды, — бросил Егорыч. Пока тот возился на кухне, помог Орлову стащить остатки рубашки, ощупал в кровоподтеках и синяках тело, а потом сказал:

— Ребра целы. Попарим в баньке, и будешь как новый.