Белая тигрица

   Они разделись до рубах и вооружились.

   - И ты поднимешь на меня руку, сын?

   - Я тебе не сын. Сыном будешь называть этого истеричного мальчишку, который тут вечно крутится под ногами. Он тебя обожает, особенно после того, как ты усадил его на трон.

   - Замолчи! Что ты в этом понимаешь!

   Барон замахнулся, Даная снова вскрикнула и прижалась ко мне.

   - Уведи ее! - крикнул мне Ольвин, отражая удар, - спрячь в моей комнате!

   Он швырнул ключ мне под ноги. Я подобрал его с пола, но уйти не решался, так же как не решался и вмешаться в эту дуэль между отцом и сыном.

   - Уведи, я сказал! - рявкнул Ольвин не своим голосом, и тогда я его послушался.

   Даная упиралась. Я затащил ее по винтовой лестнице и буквально втолкнул в комнату, где мы просидели с Ольвином всё утро.

   - Пусти меня, - тихо просила она, - Мартин! Пусти! А если барон убьет его?!

   - А если он убьет барона?

   Она попятилась от меня как от привидения, мотая головой.

   - Я... я так не хочу... я же не знала...

   - Посиди тут одна, хорошо? Тебя никто тут не найдет, хорошо?

   Я выскочил за дверь и запер ее на ключ. Что бы ни было, а я не мог просто так отсиживаться.

   Я торопился, но всё свершилось очень быстро. Когда я вбежал в зал, барон уже падал. Падая, он обнял колени Ольвина и медленно ополз на каменный пол. Ольвин стоял, опершись на меч, и утирал рукавом пот со лба. Он увидел меня и как-то очень буднично сказал:

   - Мартин, я его убил.

   На шум уже сбегались слуги и гости.

   - Бежим, - сказал я.

   Он усмехнулся.

   - Поздно!

     ************************************************************

   ***************************

     Нарцисс был в ярости. Он бросился на мертвого барона и завопил истошно, что всех уничтожит, сравняет с землей и измолотит в порошок. Это было мне знакомо. Я ждал худшего. На Нарцисса взирала целая толпа, а он обожал работать на публику! Все должны были видеть его гнев и его скорбь. Убили его любимца, его обожаемого Оорла, его второго отца! Убили - и его не спросили!

   - Кто?! Кто это сделал?! - закричал он, отрываясь от барона и обводя всех мутным взором.

   Охранники подвели к нему Ольвина.

   - Ты?! - поразился Нарцисс, и даже про гнев на секунду забыл, - Ольвин Оорл?! Ты убил своего отца?!

   Ольвин был скорбно спокоен.

   - Мне очень жаль, - сказал он.

   - Что?! - вспыхнул Нарцисс, - тебе, мерзавцу, жаль?!

   Кристофер оказался тут же, подле своего господина.

   - Отрубить ему голову, и всё тут! - посоветовал он.

   - Голову?! - Нарцисс нехорошо усмехнулся, - я ему все кости переломаю для начала! - он встал и вцепился Ольвину пальцами в подбородок, - барона нет, но ты еще не барон Оорл! И не мечтай об этом! Ты фигляр! Ты уличный шут! Ты сам так захотел. Нет, мой милый, головы рубят аристократам, а тебя я колесую!

   Потом он подошел к своим любимцам и величественно сложил на груди руки. Он был воплощением справедливого гнева.

   - И это в день свадьбы!

   Мы с Ольвином встретились взглядами, он разглядел меня в толпе, кивнул мне и грустно улыбнулся. Больше я этого вынести не мог.

   Я вышел. Я сбросил свой дурацкий берет и чужой камзол. Всё это было уже лишним. Маскарад окончился.

   - Энди Йорк! - понеслось по всему залу с удивлением, ужасом и любопытством, - это же Энди Йорк! Смотрите!

   Все и смотрели, открывши рты. Я оглянулся на Ольвина и встретился с его потрясенным взглядом, даже смерть отца его так не потрясла! За эти короткие, бешеные минуты я успел понять, что же стояло между нами, и за что он меня так ненавидит: его младшая сестра, Лючия Оорл, бедная юная графиня, которую негодяй и развратник Энди Йорк увел от мужа и бросил. О том, что она спокойно жила в его доме, Ольвин даже не подозревал! Изольда тоже!

   Я подошел к Нарциссу. Новая глава моей жизни начиналась с гробовой тишины. Для всех, кто знал, что произошло тогда весной между нами, а об этом знала уже вся Лесовия, я выглядел как самоубийца. Я и сам не исключал такой возможности, уж больно под горячую руку я ему сейчас подворачивался.

   Нарцисс сбросил маску гнева, уже порядком ему надоевшую, опустил руки и превратился в серьезного, умного мальчика. Он пока не радовался и не торжествовал победу, он еще не понял, что всё это значит.

   - Пришел все-таки?

   - Да, - сказал я, - только не трогай его.

   Он нахмурился.

   - Это и есть твой акробат?

   - Отпусти его, - повторил я уже более настойчиво.

   Мы смотрели друг другу в глаза. У него нервно задергалась верхняя губа.

   - Ты вернешься ко мне?

   - Да.

   - Ты простил меня?

   - Да.

   - Ты любишь меня?

   - Да.

   Он снял свой шарф и накинул мне на шею как удавку. Он обожал это делать. Я угодил к нему в объятья и почувствовал на своем ухе его горячие губы.

   - Дорого же ты мне обошелся...

   - Я прошу тебя, Нарцисс...

   Нарцисс оттолкнул меня так же внезапно, как обнял. Он повернулся к охранникам, обступившим Ольвина.

   - Отпустите барона!

   В ушах зашумело, тело наливалось тяжестью как свинцом. Я вдруг вспомнил, что не спал всю ночь, что перед этим напился красной пены, что устал смертельно. Я уже в каком-то полусне видел, как распалось железное кольцо вокруг Ольвина, как он медленно подошел к отцу, встал на колени и отчаянно уткнулся лицом ему в грудь.