«Найдем какую-нибудь скамейку в кустах и будем целоваться. Адель пахнет свежим мылом. Адель-цитадель. Да, собственно, не такая уж она и твердыня. Конечно, ничего лишнего не позволяет, но отталкивает мои руки совсем слабо. Наверняка я ей нравлюсь. Хорошо, что не повел ее в гостиницу. Немецкая девушка — не какая-нибудь шлюха, и отец — строительный подрядчик. Подрядчики всегда богатые. Можно будет жить на ее приданое. И мама торопит меня жениться, в твоем, говорит, возрасте все давно женаты, я внуков хочу нянчить. Адель родит мне детей, будет их воспитывать, а я буду писать. Поселимся в Берлине, в театрах будут ставить мои пьесы, тесть-подрядчик построит нам большой дом…».
Домет чуть не проехал свою остановку.
Небо стало пасмурным, и начал моросить теплый дождь. Домет раскрыл зонт и посмотрел на наручные часы. Еще три минуты.
«А вот и она бежит. Немецкая пунктуальность. Очень красивые ноги».
Он бросился ей навстречу. Они почти столкнулись, и оба рассмеялись. Он наклонился к ее губам и втянул их в свои.
Пока они гуляли, дождь прошел. Адель любила рассматривать витрины. Но вдруг она остановилась у дверей ломбарда.
— Что случилось? — спросил Домет.
— Моя цепочка!
— Вы что, заложили вашу цепочку? Зачем?
— Мне нужны были новые туфли, — соврала Адель, — а папочка ужасно сердится, если я покупаю новые вещи, когда старые еще не сносились. Я и заложила цепочку, а выкупить не смогла. У меня же денег нет.
— Так почему вы не попросили у отца? — удивился Домет.
— Да вы его не знаете. Он меня всю жизнь в строгости держит, говорит, деньги копить надо, а не тратить.
— Это верно, — одобрил Домет, представляя, сколько денег накопил строительный подрядчик.
Они зашли в ломбард, и Домет выкупил цепочку.
Рядом с ломбардом был часовой магазин. Адель остановилась у витрины.
— Азиз, пожалуйста, купи папочке в подарок эти часы, он сразу растает. У него как раз часы сломались.
Ему не послышалось, она сказала ему «ты». Да еще подарок попросила купить. Значит, его приглашают домой. Улыбка Адели не оставляла сомнений: поцелуи на скамейке скоро кончатся.
Они зашли в магазин. Домет попросил показать карманные часы из застекленного прилавка. Хозяин вынул их, нажал на кнопку, крышка мягко щелкнула, и часы заиграли «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес»[3]
. Адель захлопала в ладоши и поцеловала Домета в щеку.Цепочку Адель сразу надела на шею, а часы в красивой коробочке Домет положил в карман.
Визит в семью Кебке был назначен на ближайшее воскресенье.
Следующие два дня Домет размышлял о своей будущей жене. Воспитанный в немецком духе, он разграфил листок бумаги на две части и в левой начал писать в столбец достоинства Адели. Немка. Молодая. Красивая. Отец — подрядчик.
Что же в правом? Легкомысленная…
Домет зачеркнул это слово, порвал листок на мелкие кусочки и выбросил в мусорную корзину.
С утра Домет купил букет белых роз для фрау Кебке и попросил фрау Хоффман, чтобы служанка хорошенько отутюжила его брюки. Положил сорочку на постель, долго прикладывал к ней разные галстуки и выбрал строгий темно-синий.
Угрюмый таксист привез Домета в небогатый район Кройцбург и остановился у нужного дома. Домет расплатился, вышел и увидел в окне с геранью Адель. Она выскочила на крыльцо в нарядном платье с кружевами и поцеловала Домета в губы.
— Идем, — прошептала она.
В гостиной Домета ожидали фрау и герр Кебке. Оба небольшого роста. Лунообразное лицо фрау Кебке с маленькими глазками излучало благовоспитанность, что вряд ли можно было сказать о герре Кебке. У него была раздражающая привычка все время потирать руки и выпячивать нижнюю губу. На столе стоял графинчик с напитком сомнительного цвета, а из кухни тянуло сомнительным запахом. У супругов Кебке на лбу было написано, что главная их забота — выдать дочку замуж. И как можно скорее.
После первых приветствий Домет протянул цветы фрау Кебке и увидел у нее на шее знакомую цепочку. Адель бросила на мать угрожающий взгляд.
— Ах, герр Домет, — промурлыкала фрау Кебке, — мы так рады видеть вас в нашем доме. В честь такого гостя я даже надела дочкину цепочку.
— Мы с мамой, — вставила Адель, — часто меняемся драгоценностями.
— А я — человек простой, — просипел герр Кебке. — Драгоценностей не ношу. Вот они, мои драгоценности! — и он показал на жену с дочерью.
Тут Домет достал из кармана коробочку с часами и подал герру Кебке.
— Что это? — удивился тот, открывая коробочку. — Боже! Часы! Золотые? Не может быть! Мне?
Домет с улыбкой поклонился.
«Какой богач! — подумала про себя фрау Кебке, жалея, что получила только цветы. — Правда, он выкупил мою цепочку. Ладно. Главное, чтоб женился».
Герр Кебке нажал на кнопку и при первых же тактах гимна встал во фрунт и запел вместе с часами. На глазах у него выступили слезы. Он обнял Домета, и тот почувствовал, как от его будущего тестя разит спиртным.