Белая ворона

На муфтии была шелковая пурпурная мантия, на голове — зеленый тюрбан. Но большие голубые глаза и светлая бородка делали его похожим на европейца в маскарадном костюме. Он взял со стола золотой портсигар. Повертел его в руках и задумался. Он, муфтий, будет тем человеком, который встанет на защиту арабов. Он поведет их на священную войну против евреев, а заодно разделается со своими политическими противниками, которые подкапываются под него, строчат на него доносы англичанам и хотят занять его место. Черта с два у них это получится.

Муфтий приказал секретарю, чтобы к пятничной молитве на Храмовой горе собралось как можно больше народу — главным образом из соседних деревень.

— С оружием? — намекнул секретарь.

Муфтий кивнул.

После скандала с перегородкой и евреи, и арабы направили гневные протесты в Лигу наций, а муфтий — еще и письмо английскому королю.

Обратился к королю и главный раввин Эрец-Исраэль Авраам Ицхак Кук.

Старый служка снова попытался установить перегородку, но арабы жестоко его избили.

Муфтию удалось получить аудиенцию у наместника.

— У евреев нет права молиться у Стены плача, — возмущенно сказал он наместнику. — Они очень громко молятся и трубят в бараний рог! Это же нарушение общественного порядка.

— Но они же не нарочно, у них так молятся! — возразил наместник.

— А тамошние жители жалуются, что евреи не дают им спать.

— Ну, знаете ли, — не выдержал наместник, — каждый говорит со своим Богом по-своему. Одни громко, другие тихо. Я в это вмешиваться не буду.

Муфтий понял, что аудиенция окончена, и, холодно попрощавшись, вышел.

В арабской прессе, а потом и в международной появились статьи против «варварских еврейских обычаев» и «еврейского хулиганства у священной Стены мечети пророка Магомета».

Потом арабы начали бросать камни в молящихся евреев. Были раненые.

Напряженность росла с каждым днем.

Муфтий собрал Международный комитет защиты Стены плача, в который вошло четыреста человек. Правительство Великобритании в специальном заявлении поддержало действия английской полиции под командованием Дугласа Даффа.

Дафф был на седьмом небе. Муфтий тоже. Ободренные, арабы начали бить в барабаны, мешая евреям молиться, и забрасывать их камнями.

Молодые евреи из «Союза Йосефа Трумпельдора» устроили демонстрацию у Стены плача. Они несли плакаты «Стена плача — наша! Позор английскому правительству!». В ответ арабские демонстранты пришли с плакатами «Долой сионизм!» и «Да покарает Магомет неверных!».

х х х

В тот день Аврааму Мизрахи исполнилось девятнадцать лет. Вечером должны были собраться гости, а перед этим он играл с друзьями в футбол рядом с арабской деревней Лифта возле Иерусалима.

Мяч случайно упал на помидорные грядки семьи, жившей в крайнем доме.

Хозяйская девочка лет семи схватила мяч и спрятала его в кустах.

Авраам с друзьями бросились к ней.

— Отдай наш мяч, — сказал Авраам по-арабски.

— Мама, евреи меня бьют! — заорала девочка на всю деревню.

Жители деревни набросились на Авраама и его друзей.

Аврааму Мизрахи проломили голову железным ломом. Его доставили в больницу в тяжелейшем состоянии.

А вечером в Иерусалиме евреи напали на арабского прохожего. Его тоже привезли в больницу в тяжелейшем состоянии.

Тем же вечером капитан Перкинс записал в дневнике: «Страшно сказать, но будет лучше, если умрут оба. Иначе поднимется такое, что и представить себе нельзя».

Умер только Мизрахи. Его похороны вылились в демонстрацию, а в пятницу в Иерусалим устремились тысячи арабов, вооруженных ножами и дубинками.

Начальник иерусалимской полиции пришел к муфтию.

— Почему арабы идут на молитву с оружием? — спросил он.

— Они опасаются провокации со стороны евреев и взяли с собой оружие исключительно для самообороны, — ответил муфтий.

В эту же пятницу Итамар Бен-Ави зашел к специальному корреспонденту «Нью-Йорк таймс» в Палестине Йосефу Леви, когда послышался топот множества ног. Выглянув в окно, Бен-Ави и Леви увидели толпу арабов, которая двигалась к центру города в гробовом молчании.

— У них за поясом ножи, — тихо сказал Бен-Ави.

— Вижу, — так же тихо отозвался Леви и добавил: — Одни мужчины. Чего это они идут на молитву без жен и без детей, да еще с ножами?

— Ручаюсь, это начало мятежа! — сказал Бен-Ави. — И виноваты во всем англичане.

— А не муфтий? — спросил Леви.

— Он тоже виноват, — согласился Бен-Ави, — но англичане больше: они попустительствуют арабским беспорядкам.

С этими словами Бен-Ави пошел домой писать статью, решив назвать ее так же, как знаменитый памфлет «Я обвиняю!», который Золя опубликовал в ответ на дело Дрейфуса.

Закончив статью, Бен-Ави вышел из дому, прошел несколько шагов, и его ударили дубинкой по голове. Он потерял сознание и не помнил, сколько времени пролежал на улице, пока прохожие не доставили его в больницу. Выйдя оттуда с перевязанной головой, он направился в Лифту — посмотреть, что там происходит. Знакомый полицейский-араб сказал ему, что евреям в деревню лучше не ходить, и он вернулся.