Белая ворона

— Замолчи, старуха! — Домет второпях натянул носок, сунул ногу в ботинок и выбежал из шатра.

О гадалке Домет не стал писать матери.

x x x

Интриги майора Гробы кончились тем, что его отозвали в Берлин, и консул сухо уведомил Домета, что штатное расписание консульства больше не предусматривает должности переводчика.

Перед отъездом Гроба бодро пожал руку Домету и сказал:

— Не огорчайтесь, Домет, когда мы придем к власти, для вас найдется постоянная работа. Запишите мой адрес в Берлине.

Получив остаток жалованья за неполный месяц, Домет вернулся в Хайфу.

2

Гизелла повисла на шее у отца и не могла от него оторваться.

— Папочка приехал! Мой папочка приехал! — кричала она на всю улицу.

Домет с трудом сдерживал слезы. Как быстро летит время! Гизелла уже перешла во второй класс! А какая она ласковая! И какое милое личико! Свободно говорит по-немецки и по-арабски.

Адель еще больше раздалась. Она крепко прижалась к мужу, но не почувствовала ответной ласки. Домет рассеянно погладил жену, как гладят прыгнувшую на колени кошку, и с деланной радостью воскликнул:

— Подарки! Кто хочет подарки — налетай! — и раскрыл чемодан.

Гизелла бросилась к чемодану.

— Ой, мамочка, смотри, смотри! — кричала Гизелла. — Платья! Платки! Туфли! Ой, бусы! Это мне, правда, папочка?

Опомнившись, Адель покосилась на мужа и, пройдя мимо чемодана, стала накрывать на стол, а Гизелла побежала за школьными тетрадками, чтобы похвастаться перед папочкой.

— Видишь, какие хорошие отметки!

Бегло взглянув на диктант по арабскому, Домет заметил две ошибки, пропущенные учителем, но не подал виду.

— А посмотри, какие у меня куклы. Эту зовут Асар, эту — Джослин, а эту — Гута.

— Почему Гута? — удивился Домет.

— Потому что я про нее читала страшную-престрашную сказку. А бабушка к нам не приходит, а я к ней все время хожу и раз в неделю у нее ночую, а мама говорит, что воспитанием ребенка должны заниматься родители, а бабушка ужасно вкусно готовит курицу, а мама не покупает себе новое пальто, потому что нужно откладывать на черный день, если папу опять выгонят с работы. Папочка, какая в Ираке у девочек школьная форма? Ой, я таких красивых карандашей и не видела, я их бабушке покажу, пусть…

— Подожди, Гизелла, — Домет обнял дочь и прижал к себе. — Ты меня совсем заболтала. Дай я тебя получше рассмотрю.

— Вот, смотри, смотри! — Гизелла высвободилась из объятий отца и с радостью завертелась по комнате.

«Ножки и ручки еще тоненькие. Глаза мои и лоб, а носик точно такой же вздернутый, как у Адели. И волосики, как у нее. Белокурый арабский ребенок с курносым носом. Ну и ну!»

— Я хорошо танцую? Да, папочка?

— Очень.

— А когда я вырасту, я стану такой же красивой, как мама?

— Ты станешь еще красивей.

— И не буду такой толстой, как мама?

— Разве мама толстая?

— Бабушка говорит, что мама скоро лопнет. Но этого же не может быть, правда?

— Конечно, не может. Бабушка шутит. И совсем мама не толстая. Она просто любит поесть.

— И я люблю.

— Вот и чудесно. Сейчас пойдем к столу. Давай руку.

Отсидев семейный обед, за которым Адель не произнесла ни слова, Домет пошел к матери.

Объятиям и радости не было конца. Домет привез матери черную в красных разводах кашемировую шаль и расшитые бисером домашние туфли. Она всплеснула руками, закуталась в шаль и собралась кормить сына, но второй раз он обедать не мог.

— А кофе с твоим любимым пирогом?

— Мам, пожалей меня. Без пирога.

— Ну, хорошо, хорошо. Расскажи, как тебя встретила Гизелла.

— Очень обрадовалась. Прелесть, а не девочка. И умненькая, и хорошенькая.

— И добрая, — добавила мать со счастливой улыбкой.

— А как ты? Как давление?

— А что давление, скачет — то вверх, то вниз. Пью всякие лекарства, стараюсь о нем не думать. Только когда затылок болит, тут уж и думать не надо, само дает о себе знать.

— Что слышно у Амина? Про Салима я знаю, мы с ним переписывались. А Амин не женился?

— Когда ему жениться? На своем рояле он женат. То репетирует, то выступает. Сейчас в Америку поехал. Вот, афишу прислал.

И мать с гордостью показала афишу, где большими буквами значилось: «Новая звезда в мире музыки — Амин Домет».

— Наверно, он музыкой хорошо зарабатывает? — с легкой завистью спросил Азиз.

— А ему много не надо. Часть отдает своему управляющему или как там его называют, остального, слава Богу, хватает. Даже мне хотел деньги присылать, но ты же знаешь, мне деньги не нужны. А тебе сейчас нужны?

— Спасибо, мамочка. Пока нет. Я в Багдаде кое-что скопил, на первое время хватит.

— Может, сегодня на ужин придешь?

— Лучше завтра на обед.

— Завтра — так завтра. Давай кофе пить.

x x x

Проходя по Немецкой колонии, Домет остановился перед объявлением: