Белая ворона

«В субботу в 20.15 в подвальном помещении клуба состоится просмотр фильма о нашей поездке в Германию. Члены „Гитлерюгенда“, а также их воспитатели расскажут о своих впечатлениях от поездки. На просмотр приглашаются все соотечественники. Желательно, чтобы пришло как можно больше народу, и без опозданий. После просмотра — сбор пожертвований на приобретение спортивного инвентаря.

Хайль Гитлер!

„Гитлерюгенд“. Хайфский филиал».

Домета разобрало любопытство. Интересно увидеть хоть на экране новую Германию. А какая пунктуальность у этих ребят: начало не в восемь и не в восемь тридцать, а в восемь пятнадцать, и «без опозданий».

В субботу Домет пришел в клуб «без опоздания». При входе его остановили двое подростков в коричневых рубашках с лакированной портупеей.

— Вы немец? — спросил тот, что повыше ростом.

— В душе — да, — ответил Домет.

— А документы у вас есть?

— Какие документы?

— Подтверждающие, что в душе — да.

Усмехнувшись про себя, Домет порылся в портмоне и достал визитную карточку майора Гробы.

— Этого достаточно?

Подростки щелкнули каблуками и пропустили его. В просторном подвале напротив входа — красное полотнище с черной свастикой и портрет Гитлера в полный рост и в военной форме. Слева — транспарант:

«Жизнь немецких юношей и девушек принадлежит Гитлеру.

Бальдур фон Ширах,

руководитель имперской молодежи».

Под транспарантом на столе — кинопроектор. На противоположной стене — белая простыня вместо экрана. В центре ровными рядами стоят стулья. В углу — стол с бутербродами и прохладительными напитками.

Народу собралось много. Приехали гости — воспитатели из иерусалимского филиала «Гитлерюгенда». Домет увидел знакомых. Поговорили о переменах в Германии, о необходимости насаждать в Палестине немецкий дух, но разговор пришлось прервать: руководитель хайфского филиала, представительный мужчина в полосатом костюме, попросил внимания и, когда публика утихла, выступил с кратким вступительным словом. Говорил он убежденно и в категорической форме, а когда закончил, погас свет, и на экране поплыли виды Германии.

По сравнению с 20-ми годами это была совершенно другая Германия. Повсюду подъемные краны, стропила, аккуратно сложенные горы кирпичей — нет такого места, где бы ни шло строительство. Часто на лесах висел транспарант «Только нашему фюреру мы обязаны тем, что теперь у нас есть работа».

Домет с удовольствием смотрел на рослых, мускулистых блондинов, которые маршировали на параде, строили дома, мостили дороги, отливали сталь, прыгали с парашютом. С не меньшим удовольствием он смотрел и на белокурых спортсменок. Они тоже маршировали на параде. Время от времени в кадре мелькали члены хайфского филиала «Гитлерюгенда». Они играли в кегли, готовились к слету немецкой молодежи, сидели в парке и распевали бодрые песни, а рядом с ними красовалась табличка «Собакам и евреям вход воспрещен».

Вдруг лента оборвалась, и смущенный киномеханик извинился за то, что не успел освоить новый проектор. Пока киномеханик его налаживал, руководитель филиала объявил сбор пожертвований, и по рядам пошла хорошенькая блондинка в форме «Гитлерюгенда» с кубком в руке. Домет вспомнил церковь и положил в него иракский динар, получив взамен ослепительную улыбку.

По дороге домой он думал о фильме и о том, как несправедливы критики Гитлера, ведь он возродил Германию из руин.

В клуб «Гитлерюгенда» Домет приходил еще не раз: рядом с комнатой для просмотра фильмов и других мероприятий была комната поменьше, отведенная под библиотеку. Там Домет прочел «Протоколы сионских мудрецов», и они его так заинтересовали, что он сделал выписки: «Способы развала общества: пропаганда демократических свобод и прав человека, подкуп прессы…» Читал он и листовки палестинской национал-социалистской партии; просматривал подшивку журнала «Штюрмер», в котором были карикатуры большеносых пучеглазых евреев со Звездой Давида на груди. Надо отдать должное художнику, выполнены карикатуры прекрасно. Заинтересовала Домета и таблица физических данных мужчин арийского типа, из которой он с огорчением узнал, что под этот тип его физические данные не подходят.

x x x

— Азиз!

Домет оглянулся: Меир Хартинер.

— Куда вы пропали, Азиз?

Домет почувствовал себя неловко, но пожал протянутую руку.

— Здравствуйте, герр Хартинер. Я был в отъезде.

— Что с вами, Азиз? Мы же всегда называли друг друга по имени. С вами определенно что-то происходит. Вы здоровы?

— Не совсем, — соврал Домет. — Старая фронтовая рана открылась.

— Так вам лечиться надо.

— Вот я и уезжал лечиться.

— И как? Помогло?