Бельчонок, Медведь и охапка приключений

И подходящая ветка быстро нашлась. Она будто была создана для этого занятия. Бельчонок устроился поудобнее и с головой погрузился в вязание. Он так увлёкся, что даже забыл выпить чая, хотя мечтал об этом всю дорогу домой. Бельчонок вязал и вязал: ряд туда, ряд сюда, и снова туда, и опять сюда, и так далее, и так далее. Когда стемнело, он зажёг лампу и продолжил вязать один ряд за другим, один за другим. Так он связал сначала один шарф, потом ещё один и ещё один. Для Хетти, Хопа и, конечно, для самого Бельчонка. Но на этом он не остановился и продолжил без устали орудовать крючком. Ряд туда, ряд сюда. Так и провязал всю ночь напролёт.

Когда утром пришёл Медведь, который ужасно соскучился по рыбалке с Бельчонком, он обнаружил, что с дерева свисает нечто длинное, шерстяное и к тому же украшенное бахромой. Видимо, Бельчонок решил соорудить на дереве звонок, догадался Медведь. Теперь не нужно будет кричать, задрав голову, а можно просто потянуть за верёвочку.

— Какая забота! — сказал Медведь и потянул за то, что показалось ему верёвочкой от звонка. Но колокольчик не зазвонил. Вместо этого с ветки свалилась вся непонятная шерстяная штуковина целиком. Один её конец Медведь всё ещё держал в лапе. А на другом конце болтался уставший полусонный Бельчонок. К счастью, Медведь успел его поймать.

— Я решил помочь тебе подготовиться к зиме, — зевнул Бельчонок. — И связал для тебя ш…

Бельчонок, конечно, хотел сказать «шарф». Но заснул на полуслове. Медведь осторожно переложил его в уютное-преуютное спальное дупло. А сам тут же намотал вокруг шеи свой новый шарф — самый прекрасный шарф в мире.

^Упс!

Глава тринадцатая, которая заканчивается не совсем обычно

Бывают такие тихие дни, когда время, кажется, стоит на месте и не происходит ничего примечательного. Но так кажется только на первый взгляд. Ведь на самом деле время никогда не стоит на месте, а любой скучный день может в любой момент наполниться удивительными событиями. Так случилось и сегодня, хотя утро не предвещало ничего необычного. Бельчонок просто ждал Медведя, чтобы пойти на рыбалку.

Он сидел на нижней ветке дерева и с надеждой вскидывал голову каждый раз, когда слышал какое-то шуршание или шаги. Но шуршание доносилось от корней, где крошечные землеройки возились в сухой листве. А шаги принадлежали одному знакомому барсуку, который прошёл мимо и приветливо помахал Бельчонку рукой. И только Медведь всё не появлялся. Он, конечно, недавно говорил, что пропустит несколько дней, потому что будет готовиться к зиме. Вот только Бельчонок не знал, прошли уже эти несколько дней или нет. А ещё Медведь мог просто проспать. С недавних пор такое частенько с ним случалось. Но Бельчонок на него не обижался. В это время года Медведя с каждым днём всё сильнее клонило в сон, и ничего поделать он с этим не мог. Как бы то ни было, время шло, а Медведь всё не приходил и не приходил. «Что ж, похоже, рыбалка на сегодня отменяется», — решил Бельчонок и перестал ждать. Он отложил удочку в сторону и подумал: «А ведь скоро наступит зима, и Медведь вообще перестанет приходить».

Бельчонок никак не мог привыкнуть к этой мысли. А в глубине души и не хотел привыкать. И хотя всё, в общем-то, было вполне нормально и шло своим чередом, он вдруг загрустил и показался себе совсем маленьким, несчастным и всеми покинутым.

— И что же теперь? — тяжело вздохнул Бельчонок.

А теперь… Как раз теперь и началось то, что превратило этот тихий день из обычного в довольно-таки примечательный. Ведь пока Бельчонок раздумывал, не стоит ли упаковать удочку, чтобы спрятать подальше в кладовую на всю зиму, на душе у него становилось всё более тоскливо, хмуро и холодно. Ему не хотелось рассказывать об этом Медведю — вдруг тот расстроится и почувствует угрызения совести. Будет ещё, чего доброго, тревожно ворочаться с боку на бок у себя в берлоге. Нет уж, пусть Медведь спит спокойным, глубоким сном, ведь он так любит эту свою зимнюю спячку. Разве можно взять и всё испортить ему своим нытьём? Нет-нет, ни в коем случае!

Поэтому Бельчонок немножко похныкал и пожаловался самому себе. Вышло так грустно и так убедительно, что он поверил каждому слову. По крайней мере, на какое-то время. Он налил себе чашечку чая, над которой грустно поднимался пар, съел парочку или, может быть, десяток не менее грустных желудей, а вдобавок ко всему включил радио, и в тишине осеннего леса зазвучала грустная-прегрустная мелодия Генделя.

— Ах, никто меня не понимает, — печально вздохнул Бельчонок.