Белее снега, слаще сахара...

— Но вам не нужны ничьи советы, — продолжала Клерхен. — Всем известно, что в выборе невесты вам поможет ценнейший артефакт, который подарила вашему предку фея Драже — кольцо Прекрасной Ленеке. Ведь это кольцо может оказаться лишь на пальчике той, которая будет истинно любима королем.

Артефакт!.. Кольцо!.. Все это напоминало болтовню наших сплетниц. Я не удержалась и фыркнула. Как назло, милая Клерхен закончила свою речь, и мой смешок прозвучал в абсолютной тишине оглушительно громко.

Взгляды всех — и придворных, и невест, и короля с принцессой, обратились ко мне. Я готова была провалиться, но каменный пол не пускал.

— Вы услышали что-то смешное, барышня из «Пряничного домика»? — спросил король. Надо же. Даже запомнил, как называется моя лавка.

— Нет, ваше величество, — быстро ответила я, делая маленький книксен. — Простите, ваше величество.

— Но вы засмеялись, — не отставал он.

Мне стало жарко под его взглядом. Ну что он смотрит так пристально? Смотрел бы на свою зефирку…

— Не смущай девушку, — вступилась за меня принцесса.

— А я и не смущаю, — сказал король высокомерно. — Даже странно, что она смутилась. Обычно она такая самоуверенная, а тут словно дар речи потеряла.

— Нет, ваше величество, — сказала я. — Просто я — не невеста, и не имею права отвечать.

— Приказываю ответить, — король подался вперед, оперевшись ладонью на колено. — Что вас так рассмешило?

15

— Даже не знаю, могу ли я говорить честно, — мне внезапно стало по-настоящему смешно.

Смешно не только из-за того, что король при всем дворе взялся выяснять у лавочницы, с чего это ей весело, но еще и от того, что мастер Лампрехт побледнел и принялся щипать меня за руку повыше локтя. Наверное, ему казалось, что я веду себя невероятно дерзко.

— Какое препятствие может быть для вашей честности? — спросил король обманчиво мягко.

— Ваш гнев, сир, — ответила я бесстрашно. — Вдруг я скажу что-то, что будет вам не по душе? Вдруг вы решите меня наказать? Например, вымазать в смоле и обвалять в перьях.

Король нахмурился, но принцесса положила руку ему на плечо.

— Думаю, никто не станет никого обмазывать смолой, — сказала ее высочество. — Перед новым годом надо радоваться и дарить радость другим. Верно, Иоганнес?

— Да, — выдавил король, натянуто улыбнувшись.

— Вот и славно! — принцесса захлопала в ладоши. — А теперь вы, барышня Цауберин, можете ответить моему брату.

Принцесса смотрела на меня таким открытым, невинным взглядом, что заподозрить ее в коварстве было просто невозможно. Король был мрачнее тучи, а мастер Лампрехт дергал меня за рукав, призывая одуматься.

Одуматься?

Но разве я делаю что-то плохое.

— С вашего позволения, ваше высочество, ваше величество, — сказала я очень любезно, — мне показалось странным, что дело такой важности поручат обыкновенному мертвому кольцу, каким бы расчудесным оно не являлось. Его величество спросил, что ему надо взять, а что оставить для правильного выбора, и я вдруг вспомнила, что в деревне, где я когда-то жила, любили говорить: выбирая жену, возьми уши и оставь дома глаза.

Ответом мне был звонкий смех — невесты смеялись, как будто по полу раскатилась сотня серебряных бубенчиков. Но если я думала, что их посмешил мой остроумный ответ, то очень ошибалась.

— Она сама черная, поэтому считает, что глаза не нужны! — раздался звонкий голосок из-за стола.

Мне показалось, что это говорила Эрмелин Блумсвиль, которая встречала короля, нарядившись в красное платье. Конечно, она не могла похвалиться таким бело-розовым личиком и золотистыми локонами, как «милая Клерхен», но назвать ее смуглянкой было бы невозможно даже в темноте.

Принцесса улыбалась уголками губ, но взгляд ее был устремлен почему-то не на невест и не на меня, а на брата. Король уставился на блюдо с пирожными и мрачнел, мрачнел.

— Что же вы смеетесь, девушки! — воскликнула барышня Диблюмен, и серебряные бубенчики один за другим перестали звенеть. Последним замолчал бубенчик Эрмелин. Клерхен строго обвела девушек взглядом и сказала: — Вы ведете себя крайне невежливо, — и она даже погрозила всем пальцем. — Разве можно смеяться чужими чувствами?

— Над чувствами? — переспросил кто-то из невест.

— Конечно, — почти ласково ответила Клерхен. — Разве вы не поняли, что барышня из кондитерской лавки влюблена в его величество и мечтает занять место за этим столом. Будьте снисходительны, ведь каждая из нас влюблена и мечтает… о взаимности, — тут она метнула в сторону короля нежный взгляд. — И как же жаль, что невестой короля может стать только благородная девушка. Жаль, но таков закон.

Присмиревшие девицы принялись обмахиваться платочками и покашливать в кулачки, чтобы скрыть замешательство, а я лишь стиснула зубы. Влюблена в его величество! Барышня из лавки! По сравнению с этим изящным оскорблением и прозвище «головешка» казалось не таким уж обидным. Тем более, что получила я его один на один, а не в присутствии королевского дворца и девиц из разных концов страны.

— Я же тебе говорил, — зашептал мастер Лампрехт углом рта.