Белее снега, слаще сахара...

Его движение было уверенным, сильным и ласковым одновременно. Передо мной явно был не юнец пятнадцати лет, который понятия не имел, как целоваться. Мужчина передо мной знал, как вести себя с женщинами. Чтобы они таяли в его руках, и сами подставляли губы, выпрашивая поцелуя.

— Лишь ты одна можешь относиться к своему королю так неуважительно, — ответил он тоже шепотом. — Настоящая ведьма…

Это не могло быть настоящим. Всё это не могло происходить со мной — с Мейери из «Пряничного домика».

Мне показалось, я оглохла — еще похлеще, чем господин Шнитке, и словно наблюдала за происходящим со стороны. А король явно собирался меня поцеловать.

Поцеловать!.. Меня!.. Король!..

Я вдруг поймала себя на том, что тянусь к нему сама, прикрывая глаза. Это возмутило и испугало меня еще больше, чем выходка короля. Неправильно! Совсем неправильно!..

Не знаю, что бы я сделала — укусила бы, оттолкнула, и в самом деле начала кричать, или… уступила бы его напору, но тут раздались шаги, а затем женский голос, который невозможно было не узнать.

Баронесса Диблюмен!

— Поставьте фонарь здесь, — говорила она повелительно. — И удалитесь. У меня распоряжение принцессы — сохранить конфиденциальность.

— Конечно, госпожа, — ответил господин Шнитке, волоча огромный фонарь. — Как угодно принцессе, госпожа.

Мы с королем застыли, как воришки, пойманные с поличным.

Нет, нас никто не заметил — для этого баронессе и смотрителю надо было бы посмотреть вверх, но ни он, ни она по сторонам не смотрели.

— Мне понадобится минут десять, — продолжала госпожа Диблюмен холодно. — Проследите, чтобы меня никто не побеспокоил.

— Слушаюсь, — смотритель услужливо поклонился, заметил лестницу, которую уронил король, кинулся ее поднимать, но баронесса остановила его.

— Удалитесь, — сказала она выразительно. — Принцесса велела — конфиденциально! Если вы понимаете значение этого слова.

— Простите, госпожа, простите, — господин Шнитке почти бегом покинул зал.

Баронесса Диблюмен проследила за ним взглядом, убедилась, что смотритель ушел, и твердым шагом направилась к шкафу, который был заперт на навесной замок.

Я знала, что там находились особые книги, но никогда не заглядывала туда — на прочтение особых книг требовалось разрешение короля, принцессы или понтифика.

Заскрипел ключ, поворачиваясь в замке, баронесса раскрыла шкаф и безошибочно достала один из фолиантов. Он был так тяжел, что когда она опустила его на стол, грохнуло, будто гранитная плита упала на столешницу.

Пока баронесса переворачивала листы книги, я посмотрела на короля. Похоже, его совсем не волновало, что там решила вычитать госпожа Диблюмен. Он глядел на меня, и ладонь его легла мне на щеку — поглаживая, лаская.

— За-кри-чу, — сказала я беззвучно, но он покачал головой и прикоснулся указательным пальцем к моим губам, словно запечатывая любой протест.

Мы стояли на балконе, тесно прижавшись друг к другу, и король осторожно прочертил пальцем вокруг моего рта. Я закрыла глаза, чтобы стать еще и слепой, потому что происходило что-то странное, непонятное и… восхитительное, хотя и неправильное. Совсем как в детстве, когда крадешься в кладовую, чтобы стащить горстку засахаренных орехов, которые должны пойти на новогодний стол. Только терпеть нет сил. Совсем никаких. И хочется поскорее попробовать волшебное лакомство, чтобы оно растеклось по языку сладостью, заставило трепетать сердце, покорила все твое существо…

Баронесса что-то забормотала, и я вздрогнула, но король обнял меня еще крепче и снова прижал палец к моим губам, призывая молчать.

— Принесла Диблюменшу нелегкая, — шепнул он мне в самое ухо. — Зато мне так нравится, когда ты молчишь…

Король отпустил меня, но не успела я вздохнуть с облегчением, потому что он сразу же нырнул рукой под мой полушубок, неизвестно когда расстегнув на нем пуговицы.

Я дернулась, открывая глаза, но король удержал меня, успокаивающе поглаживая по спине.

— Тише, тише… — зашептал он, легко целуя меня в висок, в щеку, касаясь губами мочки уха. — Затаись, мышка… И не надо так дрожать. Можно подумать, я тебя съесть собираюсь…

Шептать в ответ я не стала, потому что не была уверена, что голос меня послушается, но слегка шлепнула его ладонью по скуле и погрозила пальцем.

— Дерешься? — король перехватил меня за запястье. — А что я сделал? Всего-то мечтал… о миндальных пирожных… А ты не хочешь их попробовать?

Это было верхом неприличия — обниматься вот так на глазах у посторонних. Ну, не совсем на глазах… Только если бы баронесса посмотрела наверх…

Неприлично, вульгарно, грубо!..

Я свирепо толкнула короля плечом, показывая, что желаю свободы, он попытался поцеловать меня, и некоторое время мы молча и осторожно боролись, стараясь не шуметь.

Баронесса прекратила бормотать и со стуком захлопнула книгу.

Мы с королем замерли, прекратив борьбу и стараясь даже реже дышать.

Госпожа Диблюмен с трудом подняла и поставила на полку шкафа фолиант, а потом долго возилась с замком, запирая его.

— Я закончила, — объявила она громогласно, и господин Шнитке тут же появился, забирая фонарь.