Бельгийский лабиринт

С возникновением «королевской проблемы» Леопольд стал символом глубокого раскола страны. На его стороне выступили католики и Фландрия, против него — социалисты, опасные коммунисты и Валлония. Для его противников он был «королем коллаборационистов», для его сторонников — плотиной на пути большевистского дьявола, угрожавшего с востока, непогрешимым христианским рыцарем.

Леопольд III хотел референдум и получил его. В нашей конституции нет ни слова ни о каком народном волеизъявлении, обычно мнение нации становится известным исключительно через парламент, но совещательный опрос населения допускается. 12 марта 1950 года 57,68% людей проголосовали за возращение Леопольда, 42,32% были против. Приличное большинство, но в Бельгии и с этим все обстоит иначе. Во Фландрии 72% сказали «да», в Валлонии 58% — «нет», а в Брюсселе 52% — «нет». Из провинций страны только две проголосовали против Леопольда — валлонский промышленный Льеж и Эно, в Брабанте соотношение голосов составило 59 к 50. Все фламандские провинции, а также валлонские Намюр и Люксембург отдали большинство голосов за Леопольда.

Итак, король мог вернуться, но было неясно, вся ли страна захочет его признать. Остался ли он королем всех бельгийцев? В дни «королевской проблемы» в Льеже велись серьезные переговоры о возможном отделении Валлонии, непрерывно шли митинги и дискуссии. Льежский профсоюзный лидер Андре Ренар, который спустя десятилетие возглавит крупную забастовку 1960— 1961 годов, говорил перед десятками тысяч собравшихся о своей мечте — социалистической и демократической Валлонии. То, что Ренар не был одиночкой-горлопаном, каким его изображали противники, доказала серия забастовок, состоявшаяся сразу после референдума. Так, 24 марта прекратили работу четверть миллиона валлонских рабочих, служащих и чиновников. И это происходило не только в Валлонии. В промышленных городах Фландрии, таких как Гент, Антверпен или Аалст, против Леопольда голосовало существенное меньшинство, но в течение марта в разных городах Фландрии прошло несколько стачек. Возникло противостояние между Фландрией и Валлонией, между организованным рабочим классом и остальной частью населения, между клерикалами и антиклерикалами, а либералы, как буржуазные, так и секуляристски настроенные, постепенно объединялись на социалистической платформе. Если бы все эти противоречия сфокусировались в одной точке, то Бельгию ожидал бы взрыв.

Со стороны казалось, что социалисты проводят политику стачек и уличных беспорядков. Но на деле они, и в первую очередь их велеречивый возбудитель масс, народный трибун Поль-Анри Спаак, до мозолей на языке договаривались о новых компромиссах. В католической партии СВП ультраклерикальное крыло хотело вопреки «красной орде» вернуть короля без всяких предварительных условий, ведь таких, как они, большинство, в чем же проблема? Но среди верхушки той же СВП водили хоровод и другие, призывавшие к умеренности и мобилизовавшие всю свою изобретательность для выработки новых путей выхода из тупика.

Сначала Леопольд не хотел быть королем одной, католической партии. Но мало-помалу его политическая линия теряла сторонников. Фламандцы, в том числе католики, перестали считать его королем, и он сохранил поддержку лишь самой непримиримой консервативной части католической партии, став королем только одной группы внутри этой партии. В 1950 году либералы в общих чертах сошлись с социалистами, хотя они и не питали слабости к уличным войнам.

На выборах 4 июня 1950 года католическая партия в первый и последний раз после войны завоевала абсолютное большинство в нижней палате парламента и в сенате. Было образовано однопартийное правительство, которое, учитывая его политический вес, делало нечто вполне понятное, хотя и крайне необычное для бельгийской политики: гнуло свою линию, совершенно не считаясь с оппозицией. Король сообщил, что ему уже не претит быть в глазах общества королем одной партии и что он хотел бы вернуться, пока у власти находится чисто католическое правительство. Регентство принца Шарля было упразднено, и Леопольд III возвратился в Бельгию.

Пять тысяч солдат и жандармов выстроились вдоль дороги из аэропорта Эвер под Брюсселем, где приземлился Леопольд, до его Лакенского дворца в Брюсселе. Сегодня мы уже настолько привыкли к этой бессмысленной, а потому смешной демонстрации власти скоплением надутых, вооруженных до зубов дебилов, называющих себя агентами безопасности, что нас не коробит зрелище пяти тысяч человек в военной форме на коротком отрезке пути. В 1950 году это была неадекватная манипуляция властью.