Бельгийский лабиринт

Покинув несколько минут назад жилище наших друзей, мы проходим мимо лесной виллы. Вилла выглядит очень по-бельгийски, дома вдоль улицы еще вполне бельгийские. Однако здесь говорят по-французски или на валлонском диалекте. По-нидерландски ни полслова не понимают. Со всемирно известным университетским городом Лёвен у них нет ничего общего. Никакой связи. Иногда они ездят туда по пятницам на рынок. Если торговец знает пару слов по-французски, то им, считай, повезло. Иначе приходится изъясняться жестами. В Синт-Йорис-Верт они не приезжают, предпочитая ей свою валлонскую деревушку Нетен.

Языковая граница здесь, как и во многих других частях Бельгии, стара как мир и словно ножом прорезана. В семье моих друзей выписывают журнал «Фрей Недерланд». На книжной полке стоит толковый словарь нидерландского языка Ван Дале. Дети читают комиксы о Гюсте Флатере, романы Теа Бекман, Барта Муйарта, а позже Виллема Элсхота или, возможно, Дона Витальского. Отец и мать еще со школы знают публициста и телеведущего Годфрида Боманса, певца Брама Вермёлена, конферанс-дуэт Коот-эн-Би, телекомментаторов Пау и Виттемана. Значит ли это, что они патриоты нидерландского языка? Ничуть не бывало. Но их соседи, живущие от них на расстоянии двухсот метров, смотрят франкоязычный телеканал РТБФ, их дети проходят в школе роман графини де Сегюр «Les malheurs de Sophie» («Сонины проказы»), а дома читают комиксы о Гастоне Лагаффе (переводом которых на нидерландский и является «Гюст Флатер»).

Всем фламандцам известно, что такое РТБФ, и я знаю кучу фламандцев, которые больше любят читать про Тинтина на французском, чем про Кейфье на нидерландском[29]. В противоположность этому валлоны понятия не имеют о программах нидерландского телевидения, не говоря уже о нидерландской литературе. Для них языковая граница с северной стороны герметично закрыта, водонепроницаема, абсолютна.

Или мне следует сказать: была герметично закрытой? В соседней деревушке Синт-Агата-Роде, на склоне холма живет еще одна знакомая мне супружеская пара. Из своего сада эти люди видят другой лесистый холм. Это Валлония. Их дети ходят в деревенскую школу — несколько минут пешком по узким тропинкам и пустой дороге. Половина детей приходит в эту школу с другого холма, через языковую границу — из Нетена, а может быть, из Пекро. Их валлонские родители считают, что нужно сызмальства учить нидерландский. А их дедушки и бабушки об этом никогда не задумывались. Но времена меняются. Раз уж мы стоим одной ногой на языковой границе, почему бы нашим детям этим не воспользоваться?

Испокон веку, вплоть до недавнего времени, как будто еще вчера абсолютный характер языковой границы был самой поразительной и вместе с тем самой загадочной ее особенностью. Впрочем, это качество не было повсеместным, исстари существовали смешанные регионы. С ходом времени граница смещалась.

Языковая граница проходит через Бельгию по диагонали, с востока на запад. С принятием в 1962 году Закона о языке она совпадает с границами провинций.

Исключением до недавнего времени была провинция Брабант, которую языковая граница рассекает пополам. Теперь ее северная часть стала отдельной провинцией с исторически нелепым именем Фламандский Брабант. Герцогство Брабант было впервые поделено надвое после падения Антверпена в 1585 году. Южная его часть находилась под игом Испании, северная представляла собой часть так называемых Генералитетских земель, управляемых Генеральными штатами. Во время французской оккупации парижские власти разбили оставшийся кусок Южного Брабанта (и кусочек Генералитетских земель) на департамент Дё-Нет и департамент Де ла Диль. Бельгия беспощадным федеральным топором разрубила старое герцогство в щепки. В результате образовались Фламандский Брабант, Валлонский Брабант и двуязычный Брюссель, не входящий ни в одну из провинций. Может быть, эти щепки когда-нибудь тоже разрубят. Долго ли осталось ждать до того времени, когда Пайоттенланд — регион, расположенный к западу от Брюсселя, в качестве юной нации заявит о своих неотъемлемых правах?

Некоторые говорят, что Брюссель двуязычен. Так ли это?