Читаем Белградская трилогия [=С Новым годом, Белград!] полностью

Белградская трилогия [=С Новым годом, Белград!]

Дуле: …что ты будешь радоваться каждому свободному воскресенью, которые были вначале очень редкими, но это же и лучше, потому что когда работаешь без выходных, нет времени тратить деньги…

Милош: Зато у Сани много свободного времени.

Дуле: Да, у нее и в Белграде было то же самое. Только там тебе нечего было ей предложить.

Милош: Знаешь, Дуле, ведь я не хотел так… все сразу — женитьба, ребенок… Я хотел сначала немного просто пожить, попробовать…

Mилош замокает, задумывается.

Милош: Отец не разрешал, чтобы мы жили, необвенчавшись.

Дуле начинает смеяться.

Дуле: Дикий брак, эта схема…?

Милош: Да. И поэтому я женился. Потом, когда она сказала, что у нас будет ребенок, мне уже было все равно… Сейчас хотя бы есть где, есть квартира и приличные деньги.

Дуле: У меня была квартира, та бабушкина, на Звездаре^[41]. Но была и бабушка. Кача говорит, что ее это сексуально изуродовало, что бабка убила ее либидо…

Милош: Как это, мать твою…?

Дуле: Говорит, что она за нами подслушивала. Что она точно знала, когда мы будем трахаться, и подслушивала…

Милош: Зачем ей подслушивать?

Дуле: Откуда я знаю. Кача говорит, чтобы помастурбировать.

Mилош ужасается.

Милош: Фу, противно…

Затем задумывается.

Милош: Как бабка может…я имею ввиду, она же старая.

Дуле: Я ей то же самое говорил. А она сказала, что у меня Эдипов комплекс. Тебе же это известно. Разве у человека может быть Эдипов комплекс к бабке?

Милош: Да где там… В сущности, я не знаю. Мы это не проходили.

Дуле подливает выпивку.

Дуле: И я женился, продал магнитофон, диски, колонки, и в дорогу. Как только мы сели в самолет, бабка умерла. Мама говорит, что от тоски.

Дуле замолкает. И Милош молчит. Затем добавляет.

Милош: Знаешь, если от тоски… Может, она действительно была странная.

Дуле: Твою мать. Может быть…

И Милош, и Дуле снова замолкают.

Дуле: Что ты сказал, где Кача?

Милош: В ванной. У нее болит голова.

Дуле: А я думал, желудок.

Милошу неприятно.

Милош: Да, желудок… понятия не имею, что-то ей нехорошо.

Дуле: Милош, мы с тобой друзья?

Милош: Да, Дуле. Мы друзья.

Дуле: А у тебя здесь есть друг лучше, чем я?

Милош: Знаешь что, Дуле, нет ни лучше, ни хуже. Ты у меня единственный.

Дуле: Хорошо, это и значит, что я лучший!

Милош: Да, значит…

Дуле: И это значит, что между нами нет секретов?

Милош встает, ему неприятно.

Милош: Каких? Видишь, Дуле, ты все-таки напился!!!

Дуле встает, обнимает Милоша. Он очень подтянут. Совершенно трезв. Объятия крепкие.

Дуле: Я не пьяный, Милош. С тех пор как я приехал сюда, с той первой ночи, когда я лежал в гостинице и не спал, когда смотрел на трубы батареи, на тараканов-прусаков, которые ползут друг за другом, колонной, уступая дорогу друг другу, с того момента, как я их считал, и овец, и стаи кенгуру, чтобы хоть не надолго заснуть, с тех пор я больше никогда не могу напиться, Милош. Просто, со мной ничего не происходит. Ничего.

Кача выходит из ванной. Стоит за спиной обоих. Дуле продолжает.

Дуле: А знаешь почему? Потому что тогда, в ту ночь, в том захудалом отеле, пока моя жена спокойно спала рядом со мной, я обосрался, Милош. Потому что я обосрался от страха. От страха за то, что меня ждет. От страха за жизнь вдалеке от дома. От страха за жизнь вместе с моей женой. От страха за жизнь, Милош.

Дуле опускает голову, Милош смотрит на него. Кача подходит к Дуле. Пытается улыбнуться.

Кача: Tы, Дуле, действительно умеешь создать атмосферу, настоящую новогоднюю…

Дуле вдруг продолжает.

Дуле: И не только то, что я не могу, Милош.

Кача: Дуле, хватит…

Дуле: Есть еще кое-что похуже, Милош.

Кача: Дуле, я же говорю, хватит!!!

Дуле: На много хуже…

Милош: Что?

Кача: Закрой рот!

Дуле: Мне тридцать два года, у меня жена, и я не могу…

Кача: Заткнись!