Белградское трио

Радо, похоже, влюбился в Драгицу. Он приносит нам еду, а потом разговаривает с ней наедине. Однако она совершенно утратила храбрость. Выглядит как-то мрачно, а вчера сообщила мне, что у нас нет никакой надежды. «Что это ты говоришь! – прикрикнула я на нее. – Да ты отсюда первой выйдешь. Ты же ничего не сделала, они должны тебя выпустить». Она мне ответила: «Именно потому, что я ничего не сделала, они никогда меня не выпустят».

Радо тоже ее подбадривает, говорит, что после освобождения с каторги он покажет ей Словению, они поднимутся на Триглав, они будут плавать на лодке по Бледскому озеру, гулять по Логарской долине. Один раз пошутил: «Вот только на море мы никогда больше не поедем». Она промолчала, не среагировала.

Мы должны быть очень осторожными. Делич заметила, что я часто разговариваю с Радо. Вчера она сказала Драгице: «Опять начала махать хвостом, сталинская сучка!» Драгица посмотрела на нее и ничего не ответила. Но ее взгляд был настолько долгим и выразительным, что Деличка как бы слегка смутилась. Было похоже, что Драгица ее каким-то образом загипнотизировала. Продлилось это десять, может быть, пятнадцать секунд, и тот взгляд Драгицы словно парализовал Марию. Но наша мучительница быстро очнулась и принялась кричать, чтобы Драгица бралась за работу, иначе ей опять придется дежурить.

* * *

СТРОГО СЕКРЕТНО!

Лично в руки

министру внутренних дел

А. Ранковичу

Товарищ Леко,

Сообщаю вам, что на Голи-Отоке (конкретно – на строительном объекте «Мрамор») предотвращена попытка организовать опасную банду с целью бунта.

Несколько черногорцев во главе с Душаном, сыном Буды Лиешевича, погибшего при прибытии боснийцев, тайно собрались 1 мая в бараке № 9. Они там сформировали так называемый Новый Центральный комитет Коммунистической партии Югославии. Целью этого самопровозглашенного руководства было дать отпор возможному террору и продемонстрировать, что «на Голи-Отоке коммунистическая идея не убита». Собравшиеся договорились, что в составе этого нового ЦК будут только не «одумавшиеся».

Душан Лиешевич предложил: когда все будет организовано, послать на континент обращение ко всем «искренним» коммунистам и призвать их к участию в восстании против «кровавой диктатуры Тито». Приступили к голосованию. Кандидатами были предложены Лиешевич и Борислав Танкосич, который, правда, тут же отказался из-за слабого здоровья. Присутствующие, все одиннадцать, голосовали за председателя того фальшивого ЦК, и таким образом был единогласно выбран Душан Лиешевич. Он тут же издал первое распоряжение: всем генералам и руководителям, которые приписаны к остальным баракам на Голи-Отоке, сообщить, что сформировано новое руководство партии.

Управляющий, Раштегорац, получил в целом четыре записки с этим сообщением, которые ему доставили такие люди, о которых «банда» даже не предполагала, что они будут сотрудничать с управлением строительного объекта. Этого оказалось достаточно, чтобы вовремя разоблачить назревающий бунт. Душана Лиешевича привели к следователю Драгошу Ломпару. Ломпар поначалу расспрашивал Лиешича о здоровье, о том, нет ли каких-нибудь дополнений к его досье и так далее. Душан ничего не сообщал и отвечал кратко. Следователь неожиданно прервал его вопросом о новом ЦК. Хотя и изумившись, Лиешич ни в чем не признался. Тогда следователь предложил ему назвать фамилии остальных членов ЦК, пообещав, что таким образом он избежит пыток в Петровой яме. Душан отказался.

Тогда милиционеры в присутствии следователя спустили Душана Лиешевича в Петрову яму. Там его затолкали в нишу в стене, а остальным заключенным было приказано его в ней замуровать, распевая при этом патриотические песни. Оставили только небольшое отверстие для воды и пищи. Когда его замуровали, следователь Ломпар сообщил, что из ниши его освободят только в случае готовности заговорить. В ответ на это Душан прильнул лицом к отверстию в свежей кирпичной кладке и запел Интернационал.

По всему Голи-Отоку быстро разнеслось, что вождь бунта замурован в Петровой яме, и тут же некоторые из так называемого ЦК сами пришли признаться следователям. И они же сообщили имена всех остальных. Бора Танкосич, который ни в чем не стал признаваться, требовал чтобы его вернули обратно в Петрову яму, но следователь Джукич отказал. По его оценке, Танкосич не дожил бы до возвращения.

Генерал Йован Капичич