Белгравия

– Вот что, давай пока никому ничего не будем говорить. Ни Чарльзу Поупу, ни Брокенхёрстам, ни Оливеру со Сьюзен. Мы должны еще раз тщательно перепроверить сведения об этом священнике и лично убедиться, что брак Софии был законным. Потом надо узнать, как его правильно зарегистрировать, дабы соблюсти все формальности. Я не хочу никого обнадеживать раньше времени.

Анна кивнула. Конечно, она была счастлива. Она была просто вне себя от радости. Но некоторые фрагменты этой истории казались ей не вполне логичными. Если Джон Белласис дал себе труд предпринять расследование, то почему он так небрежно хранил информацию? Ведь в его интересах было скрыть правду, пусть бы все по-прежнему считали этот брак незаконным. Эдмунд мертв. София мертва. Бувери мертв. Единственное доказательство – бумага, которую ему отыскали где-то в архивах, и, если бы Джон ее сжег, никто бы ничего не узнал. Так почему же он так легкомысленно выпустил документ из рук? И кто этот мальчик, который вручил Сьюзен пакет? А что, если их невестка каким-то образом к этому причастна?

– Чуть не забыл, у меня есть для тебя еще одна новость. – Голос Джеймса вывел Анну из задумчивости. – Наверняка она тебя обрадует. – Он помолчал для вящего эффекта. – Сьюзен беременна!

Ага, вот оно, ее догадка подтверждается.

– Правда? – Анна постаралась изобразить восторг.

– Только что сама мне сказала! – кивнул Джеймс, улыбаясь от уха до уха. – Ну надо же, десять лет жили с Оливером – и ничего. Мы уже все просто отчаялись. А теперь у нее будет ребенок. Разве это не чудесно? Ты счастлива, милая?

– Ну а как же иначе, – проговорила Анна.

Оливер опаздывал домой, и, когда он заглянул в комнату Сьюзен, та была уже одета к ужину.

– Я, пожалуй, пойду вниз, – сказала она.

– Иди. Можете начинать, меня не ждите.

Сьюзен видела, что муж зол. Неужели опять поссорились с Джеймсом? Оливер покачнулся и схватился за дверной косяк, чтобы не упасть. Значит, пьян. Ну и пусть. Она пойдет вниз и постарается воспользоваться случаем посидеть с его родителями наедине. Сьюзен наугад нащупывала способ пройти через это испытание, но если все получится, если удастся склонить их на свою сторону, катастрофы можно будет избежать. Самой трудной ее задачей будет Оливер, но говорить с мужем, когда он в таком состоянии, не имело смысла. Сейчас ей требовалось проявить смелость, и пусть Сьюзен недоставало иных добродетелей, смелости ей было не занимать.

Когда она вошла в столовую, свекор и свекровь уже ждали там. С упавшим сердцем она подошла к Анне. Если кому и могло хватить ума и понимания человеческой природы, чтобы обо всем догадаться, то лишь этой женщине.

– Отец уже рассказал вам? – спросила Сьюзен, наблюдая за ее реакцией.

– Рассказал, – ответила Анна. – Мои поздравления!

Но восторга в ее голосе не прозвучало. Она новыми глазами посмотрела на невестку.

– Ну же! – воскликнул Джеймс из другого угла комнаты. – Поцелуй девочку!

Анна запечатлела на щеке Сьюзен короткий холодный поцелуй.

Сьюзен почтительно поцеловала ее в ответ.

– Оливер немного задержится. Когда я спускалась, он только вернулся домой. Сказал, чтобы мы начинали без него, если хотим.

– Думаю, мы можем подождать, – холодно произнесла Анна. – Джеймс? Ты уже поговорил с Тёртоном?

Муж покачал головой:

– Хотел оставить это на потом, не хотел портить себе аппетит. Или это проявление малодушия?

– Важно, чтобы дворецкий услышал обо всем от тебя, а не от Эллис, хотя, может быть, мы все равно уже опоздали.

– Верно, – закивал Джеймс. – Думаю, Тёртону тоже придется дать какую-нибудь рекомендацию. Ладно, схожу, заодно прихвачу внизу пару бутылок шампанского, – прибавил он и исчез, оставив двух женщин наедине.

Для этого вечера Сьюзен оделась тщательно, но скромно. Блуза из красно-коричневого шифона и широкая юбка из чуть более темного красно-коричневого шелка. Волосы собраны в простой пучок, только несколько локонов целомудренно закрывают уши. Она добивалась эффекта простоты и благовоспитанности: этакая добродетельная женщина, честная, гордая, столп общества. Но Анна без труда разгадала замысел невестки.

– Присядем? – предложила она. Женщины сели на два позолоченных кресла, стоявшие по бокам мраморного камина, и свекровь продолжила: – Почему Джон Белласис отдал тебе эти бумаги?

От столь неожиданного вопроса у Сьюзен перехватило дыхание, и она даже на секунду растерялась, но вовремя удержалась, чтобы не солгать. Анна догадалась об истине, по крайней мере частично, и Сьюзен вдруг отчетливо поняла, что если говорить правду, то, может быть, и удастся прорваться, но если спрятаться за ложью, то уж точно ничего не выйдет.

– Он мне их не давал. Я сама взяла.

Анна кивнула. Она почти зауважала Сьюзен за то, что невестка даже не попыталась ее обманывать.

– Могу я спросить почему?

– Он сказал мне, что Чарльз Поуп – законнорожденный ребенок и законный наследник своего дяди, и если показать эти бумаги нужным людям, то он сам, Джон Белласис, все потеряет. Вы ведь ничего этого не знали. Разве справедливо, что мистер Поуп вынужден работать в поте лица на какой-то грязной фабрике на севере страны?