Белгравия

– Я собираюсь начать делать запасы хлопка-сырца, пока не наберу объем, достаточный для работы фабрики в течение года. После этого я отправлюсь на пароходе в Индию, чтобы, так сказать, поставить на место последний фрагмент мозаики. И тогда у меня все будет готово.

– Действительно. А что, мистер Поуп, у вас так до сих пор и нет никаких объяснений, почему леди Брокенхёрст вдруг проявила к вашему предприятию такой интерес? Она никогда не говорила, с какой стати решила помогать? Все это представляется довольно странным.

– Согласен. – Чарльз недоуменно покачал головой. – Леди Брокенхёрст очень хорошо ко мне относится. Говорит, что сочувствует, хотя не знаю, что это может в данном случае означать. Приглашает к себе домой. Но никогда не рассказывает даже то, каким образом обо мне узнала.

– Так или иначе, следует радоваться, что такая особа оказывает вам покровительство.

– Да. Но когда-нибудь я узнаю правду. Графиня сказала, что я напоминаю ей одного человека, к которому она когда-то была очень привязана. Но ведь не это же подлинная причина, верно? – Юноша поднял брови, недоумевая от подобного предположения.

– Остается лишь строить догадки. Возможно, за этим стоит нечто большее. Но я даже не подозреваю, что именно.

«Какой я хороший лжец, – подумал Джеймс. – Сам от себя такого не ожидал: надо же, могу смотреть человеку в глаза и врать ему так же легко, как ставлю подпись на бумагах. Каждый день узнаешь о себе что-то новое».

Он рассеянно взял со стола конверт и вскрыл его. Письмо действительно было от Эдварда Маргата. Джеймс пробежал глазами послание от начала до конца и обнаружил долгожданное: «…И мы с большим удовольствием принимаем Вас в члены „Атенеума“».

Тренчард улыбнулся, но улыбка вышла кривоватой. Много ли пройдет времени, прежде чем его попросят покинуть клуб?

– Хорошие новости, сэр? – спросил Чарльз, сидевший прямо напротив, перед камином, и наблюдавший за реакцией Джеймса.

– Я стал членом клуба «Атенеум», – сказал Джеймс, уронив письмо на стол.

Какая горькая ирония судьбы: как раз теперь, когда он наконец-то, затратив немало усилий, сделался «своим», хотя бы до некоторой степени, все грозило рухнуть. Леди Брокенхёрст вряд ли станет держать слово. И даже если она промолчит, другие догадаются сами. Прежде всего, Каролина наверняка должна была рассказать все мужу, чтобы договориться о вложении денег в предприятие Чарльза. Однако здесь Джеймс ошибался. Графине потребовалось всего лишь сказать лорду Брокенхёрсту, что она намерена поддержать коммерческое начинание молодого Поупа, и Перегрин охотно пошел на поводу у жены, как делал всегда.

Джеймс с ужасом думал о том, что если тайна, которую они много лет тщательно скрывали, и впрямь станет всеобщим достоянием, то слухи за один день облетят весь Лондон, и тогда Софию заклеймят как потаскуху, а к нему, Джеймсу Тренчарду, станут относиться как к отцу гулящей дочери. Они погибнут, а все лишь из-за того, что Анна проявила к графине сострадание.

Чувствуя нависший над головой дамоклов меч, Джеймс Тренчард решил, что надо наслаждаться моментом, ибо продлится он недолго. Поэтому он пригласил Чарльза отобедать в своем новом клубе, чтобы отпраздновать хорошую новость, и они вместе вышли на яркое солнце. Садясь рядом с внуком в экипаж и приказывая Кверку ехать на Пэлл-Мэлл, Джеймс не мог удержаться от мысли, что это, возможно, один из самых счастливых дней его жизни. Ведь он вот-вот войдет в прославленные залы одного из самых фешенебельных лондонских клубов, членом которого мечтал стать много лет, и рядом с ним сидит сын Софии. Он позволил себе улыбнуться.

Когда Джеймс вошел в грандиозный холл, с великолепной лестницей, занимавшей бóльшую часть пространства, с мраморным полом, статуями и белыми с позолотой колоннами, сердце у него забилось чуть быстрее. Величественность, которая так подавляла Тренчарда ранее, когда он бывал здесь в качестве гостя Уильяма Кьюбитта, вдруг преобразилась в радушие старого друга.

– Добрый день, сэр, – послышался голос услужливого человека, одетого во все черное, за исключением белой рубашки. Седыми волосами и проницательными синими глазами он напомнил Джеймсу Робеспьера. – Чем могу вам помочь, сэр?

– Меня зовут Тренчард, – сказал Джеймс, нащупывая в кармане письмо. – Джеймс Тренчард. – Он развернул листок перед слугой, почувствовав, что уверенность внезапно покинула его. – Я новый член клуба.

– Ах да, мистер Тренчард, – улыбнулся слуга и вежливо поклонился. – Добро пожаловать в клуб. Вы сегодня с нами пообедаете?

– Непременно! – подтвердил Джеймс, потирая руки.

– С мистером Кьюбиттом, сэр?

– С мистером Кьюбиттом? Нет, – смутился Джеймс. Почему они решили, что Уильям тоже придет?

Клубный слуга принял значительный вид. Он чуть нахмурился, демонстрируя легкое смятение.

– Традиционно, сэр, первый обед новый член клуба проводит в обществе человека, который рекомендовал его. – Важность этого типа становилась просто несносной.

– Это правило? – поинтересовался Тренчард с застывшей на губах улыбкой.