Беляево навсегда: сохранение непримечательного

Совершенно не умаляя мемориальные достоинства микрорайона, присущая ему повторяемость могла бы использоваться как раз для сохранения исторической памяти. Например, существует распространенная практика сохранять дома, в которых жили выдающиеся люди. Но что, если память об этом человеке связана с целым рядом домов? в таком случае недостаточно просто повесить на дом табличку: «Здесь жил Дмитрий Александрович Пригов», «Этот вид Дмитрий Александрович Пригов наблюдал из своего окна». Следует сделать выпуск таких табличек серийным и размещать их на фасадах домов той же серии: «Точно в таком же доме жил Дмитрий Александрович Пригов», «Такой же вид открывался из окна Дмитрия Александровича Пригова». Обращая внимание на неуникальность этого вида и на неуникальность окна, из которого этот вид открывался, мы расширяем границы беляевского опыта за физические пределы этого района.

В Юго-Западном районе есть панельный дом, ставший одним из героев знаменитого фильма «Ирония судьбы, или С легким паром!». Молодой врач напился и вместо своей московской квартиры попал в такую же квартиру на такой же улице в Ленинграде и открыл дверь таким же ключом. Таким образом, фильм обыгрывает именно одинаковость советской архитектуры.

Мемориальная табличка на доме в Юго-Западном районе Москвы

Долгое время рядом с подъездом этого дома висела мемориальная табличка, которая сообщала, что здесь снималась «Ирония судьбы». Но такие таблички могли бы разместить у своих подъездов жители многих других домов — тем самым они воплотили бы в жизнь абсурдистский сюжетный ход самого фильма.

Если мы хотим сохранить логику общего плана района, то мы должны сохранить и присущую ему пустотность. Пустотность — одна из главных черт микрорайонной застройки. Когда эти огромные пространства между домами проектировались на бумаге, предполагалось, что здесь расположатся замечательные зеленые насаждения, но в реальности на этих участках образовались пустыри. Они не имеют никакой функциональной нагрузки, за них никто не отвечает. Это — «ничейные территории» нашего времени. Но бесполезными их назвать все же нельзя. Они оставили свой след в искусстве советского времени — будь то пустотность перформансов группы «Коллективные действия» или проведение именно в этих местах «бульдозерной выставки» (если брать практический аспект их использования).

Какие бы действия предприняла в этом случае классическая организация по охране памятников? Она бы взяла под охрану то самое место, где проходила «бульдозерная выставка», и разместила здесь мемориальную табличку. Но этого недостаточно. То обстоятельство, что «бульдозерная выставка» прошла именно здесь, имеет более глубокий смысл: архитекторы, проектировавшие этот микрорайон, хотели, чтобы пустоты между домами стали чем-то вроде городских парков — благоустроенных территорий, где бы могли отдыхать и развлекаться местные жители. Но реальная жизнь распорядилась иначе. Парк не пользовался у жителей особым успехом, потому что он был слишком огромен и за ним было трудно ухаживать. В результате на этой территории развилось нечто совершенно иное, и архитекторы были не в силах это предугадать, – интенсивная и непредсказуемая культурная жизнь. Так, может, у этих пустотных пространств должен появиться куратор, который организовывал бы здесь разные культурные события?

Внедрение в этот район фигуры куратора потребует критической реконструкции институций. Сама идея критической реконструкции была сформулирована в Берлине в 1990-е годы, когда архитекторы поставили перед собой задачу воссоздать Берлин в планировке XIX века, используя для этого подчеркнуто современную застройку. В нашем случае эту идею стоит перевести на более абстрактный уровень. В соответствии с первоначальным проектом на территории Беляева было построено несколько культурных учреждений: кинотеатр, выставочный зал и клуб. Со временем они или закрылись, или коммерциализировались. Поскольку они имеют ключевое значение для сохранения культурной жизни района, я возродил бы эти учреждения и вменил им в обязанность курирование различных некоммерческих культурных программ на этой территории.

Изначально нематериальная ценность Беляева определялась его художественной культурой. Восстановить эту культуру, со всей очевидностью, невозможно, поэтому задача скорее состоит в том, чтобы создать здесь условия для возникновения новой формы культуры. Для нее, как и для самого Беляева, можно было бы предложить альтернативное название — «Герцогство Пригова». «Герцогство Пригова» могло бы стать хорошей платформой для формирования местной идентичности и, как магнит, притягивало бы сюда культурные проекты из других частей Москвы.