Белка в колесе фортуны

То есть, как ни крути, а результат получается прекрасный. Главное – не сидеть сложа руки и четко обозначить свою позицию. Можно считать, что Ольга ее даже выручила (ха-ха!) и избавила от третьего испытания. Одно дело, когда Архипов свободен, и совсем другое, когда он оказывается немножечко занят…

Пам-парарам, пам-парарам! Победный марш становился громче, заглушая вязкую обиду и душевные метания. Пам-парарам, пам-парарам! Пришло время расставить все по своим местам. Пам-парарам, пам-парарам! Пам-парарам!

Катя выдавила на щетку белоснежную пасту и принялась интенсивно чистить зубы. «А все же будет жаль, если окажется, что Карлу Антоновичу известно про Ольгу, – подумала она, глядя, как пенная капля шлепается в раковину, – значит, ему на меня плевать, и единственное, что его интересует, – это его бизнес».

Представляя Карла Антоновича то удивленным, то смущенным, то сердитым, она быстренько собралась и отправилась в магазин. Вадим приедет только к обеду, и у нее есть куча времени обновить свой гардероб.

Завтракая в маленькой кафешке ванильным какао и сдобной булочкой, обсыпанной сахарной пудрой, она вспоминала свои голодные приключения на острове; прогуливаясь по Газетному переулку, она придирчиво изучала свое отражение в витринах; исследуя полки в магазинах, она подбирала слова для разговора с Карлом Антоновичем и готовилась к скорой победе над дядюшкиными причудами и над слишком уверенным в себе Архиповым. Хотя жаль, что после разговора об Ольге не будет третьего испытания… Это даже немного грустно. Да, грустно.

В квартиру Федора Катя вернулась с тремя пакетами и одной коробкой. Пара кофточек, брюки (немного малы, но похудеть – это же не проблема!), бирюзовый свитер, комплект нижнего белья, всякая ерунда и босоножки (да, уже сентябрь, но была распродажа…). Приятные покупки и вполне сносное настроение. Катя посмотрела на часы и, прихватив часть обновок, отправилась на поиски утюга. К графу Карлу Августу фон Пфлюгге она поедет одетая с иголочки!

– Ух ты! – восхитился Вадим, когда увидел нарядную наследницу. – Отлично выглядишь.

– Спасибо, я старалась, – улыбнулась в ответ Катя. Да уж, не зря она крутилась перед зеркалом целый час, примеряя то одно, то другое, и еще столько же на макияж.

Сейчас она чувствовала себя уверенно и была готова открыть глаза Карлу Антоновичу на многое…

* * *

Она отказалась от обеда, от чая, от кофе и даже от пирожных, и Карл Антонович пришел только к одному выводу: дело пахнет жареным. Его замечательная наследница была спокойна, уверенна в себе и даже несколько холодна, но в ее карих глазах плясали оранжевые искорки огня, предвещающие серьезный разговор, который может закончиться пожаром.

И Карл Антонович тянул время, пытаясь подготовиться к худшему. Он сунул в руки дворецкому старую, облупившуюся по краям коробку с шахматами и велел ему развлекать наследницу. Катя в шахматы играла плохо, Филипп еще хуже, и возможно, поэтому партии выходили эмоциональными и абсолютно лишенными логики и смысла. Пешки торопливо прыгали с клетки на клетку, ладьи курсировали вправо и влево, сметая все на своем пути, а короли вместе с Амалией Петровной взирали на все это безобразие с величественным недоумением.

– Дай сюда коня! – командовал Филипп, тряся головой так, что длинные седые волосы вставали дыбом, превращая своего хозяина в распушившийся одуванчик.

– Это мой конь! – горячилась Катя.

– Какой же он твой, если я его съел?!

– Я вашего тоже съела, но вы же мне его не отдали!

– Мне семьдесят шесть лет, и ты не можешь отбирать у меня последнее!

– Какое же это последнее, если у вас еще четыре пешки, ладья и чокнутая королева!

– С чего это она чокнутая?

– А с того, что я ее уже три раза приговаривала к смертной казни, а она живее всех живых! Вы бы ее хоть не сразу на доску возвращали… совесть у вас есть?

– Поговори у меня, шпана малолетняя! – грозя пальцем, выкрикивал Филипп и в очередной раз принимался пересчитывать отвоеванные фигуры.

Так продолжалось два часа. Уставшие, раскрасневшиеся Филипп и Катя наконец-то наигрались, поблагодарили друг друга за мастерски проведенные партии, обменялись рукопожатиями и переключились на иные занятия. Филипп отправился в свою комнату раскладывать пасьянс, а Катя наконец-то уединилась с Карлом Антоновичем в библиотеке. Первоначальный настрой она несколько расплескала и теперь, устало плюхнувшись в кресло-ракушку, вытянув ноги, вспоминала заготовленные фразы.

Карл Антонович устроился за столом. Отодвинув в сторону раскрытую книгу, похлопав ладонью по столешнице, он с улыбкой посмотрел на Катю и дружелюбно сказал:

– Я очень рад, что ты приехала, и очень рад видеть тебя в прекрасном расположении духа.

– О, да, – многозначительно ответила Катя.

– Чуть-чуть поправилась – это хорошо, а то после острова ты выглядела немножко…

– Мертвой, – подсказала она.

– Нет, – Карл Антонович прищурился, – утомленной.

– Это у вас ТАК называется… понятно, – Катя хмыкнула и покачала головой. Побегал бы он сам за крабами и полазил бы по пальмам, а она бы потом с удовольствием называла его утомленным!