Бельканто

Сколько везения может быть даровано человеку за одну ночь? Как его выдают: небольшими порциями, как молоко в бутылках? Или его количество ничем не ограничено: сколько ни изливай на того или иного человека, его не убудет? А может, везение – это удел дня, и человеку везет, бесконечно везет, только днем? Если верно первое предположение, то Кармен уже наверняка использовала свою сегодняшнюю удачу, доставив господина Хосокаву в спальню к Роксане Косс. Если верно последнее – а она нутром чуяла, что это так, – тогда сегодняшняя ночь принадлежит ей. Если все святые на небесах сейчас за нее, то ей должно хватить удачи еще на несколько часов. Кармен взяла Гэна за руку и повела его через кухню на заднюю веранду, где он никогда раньше не бывал. Она открыла дверь, просто сдвинув щеколду, и они вместе вышли в ночь.

Ах, какая стояла ночь! Лунный свет потоками заливал то, что когда-то было ухоженным садом, и выплескивался за оштукатуренную стену, как вода за бортики бассейна. Воздух был напоен густым ароматом жасмина и ночных лилий, которые днем закрывали чашечки цветов, но сейчас благоухали. Кармен и Гэн шли по высокой траве, которая с громким шуршанием била их по икрам и цеплялась за щиколотки. Время от времени они останавливались и смотрели на звезды, забыв, что находятся в городе. В небе мерцало не больше полдюжины звезд.

Кармен постоянно выходила из дома. Даже под дождем она совершала ежедневные прогулки, чтобы обойти территорию или просто размять ноги. Но Гэну ночь казалась волшебной: воздух, небо и мягкое шуршание травы под ногами. Он снова вернулся в мир, и этой ночью мир стал для него непередаваемо прекрасным. Даже имея столь ограниченный обзор, он мог теперь поклясться: мир действительно прекрасен.

Картины этой ночи будут преследовать Гэна до конца его дней.

Картина первая, воображаемая.

Он берет Кармен за руку и ведет ее к воротам. Их стережет вооруженная охрана, но молодые охранники крепко спят, и Гэн с Кармен беспрепятственно выходят на улицу и бредут по столице чужой страны. Их никто не останавливает. Они не знаменитости, и никто не обращает на них внимания. Они едут в аэропорт, садятся в самолет, летят в Японию, чтобы жить там вместе, долго и счастливо.

Картина вторая, реальная.

Ему и в голову не приходит выбраться из сада, как обученной собаке не приходит в голову покинуть свой сторожевой пост. Он просто благодарен судьбе за краткие мгновения свободы. Кармен берет его за руку, и они вместе направляются к тому месту, где Эсмеральда устраивала пикники для вице-президентских детей. Стена там поворачивала под углом, и за высокой травой и кустарником образовался своего рода «карман», из которого дом вообще не просматривался. Кармен целует его, он целует ее, и с этой минуты он уже не мог отделить ее запах от запаха ночи. Они в густой тени стены, в надежном укрытии из травы, и Гэн не различает ничего вокруг. Чуть позже он вспомнит, что его друг господин Хосокава находится в доме, на третьем этаже, в постели с певицей. Но в тот момент он не думает ни о чем. Кармен снимает с него куртку, хотя дует прохладный ветер. Она расстегивает его рубашку, он ласкает ее груди. В темноте они как будто перестают быть собой. Они обретают смелость. Они опускаются на землю, но так медленно, что кажется, гравитации больше не существует. Они оба босы, и брюки – у него, и у нее слишком большие, не по размеру – соскальзывают с них с легкостью. Дальше наступает упоение от первого соприкосновения обнаженных тел.

Иногда Гэн будет останавливать свои воспоминания именно на этом месте.

Ее кожа, ночь, трава. Ему нечего больше желать, потому что никогда в жизни он не обладал столь многим. Он не может от нее оторваться и все крепче прижимает ее к себе. Ее волосы рассыпались по траве, оплели ему шею. В эту ночь он уверен, что никто в мире никогда не владел таким богатством, как он, и только позже он узнает, что мог просить у нее большего. Голод оставил следы на ее теле, и он нежными движениями пересчитывает ее ребра. Он ощущает ее зубы, ее язык. Кармен, Кармен, Кармен. Позже он будет пытаться снова произнести ее имя, но это ему не удастся.

Дом спал: террористы и заложники, между которыми сейчас не было различий. Пожилой японец и его возлюбленная певица наверху в постели, переводчик и Кармен – под звездами в саду. Никто их не хватился. Проснулся только Симон Тибо – ему снилась жена Эдит. Поняв, где он находится, он заплакал. Он старался унять слезы, но она стояла перед ним как живая. Во сне они лежали в постели. Они любили друг друга, вслух называя друг друга по имени. Затем Эдит села поверх скомканного одеяла и набросила ему на плечи свой голубой шарф, чтобы он не замерз. Симон Тибо уткнулся лицом в этот шарф и заплакал еще безутешнее. Как ни внушал он себе, что должен успокоиться, ничего не помогало, и через некоторое время он перестал и пытаться.

Глава девятая

Утром все было как обычно. В окна светило яркое солнце, по коврам прыгали солнечные зайчики.