Bella Германия

В общем, одному торговцу рыбой в гавани, имевшему привычку заворачивать товар в газету, подвернулся в тот день номер Giornale di Sicilia[147] от 7 апреля 1976 года. А в качестве покупателя – Винченцо, к которому этот номер и перешел. На второй странице он увидел черно-белую фотографию, после чего освободил газету от рыбины и прочитал подпись под снимком. И еще не успев дойти до дома, Винченцо уже знал, чему посвятит остаток жизни.

Привлек же его снимок мужчины лет сорока, в пилотных очках, клетчатой кепке и с решительным выражением лица. То был герой его детства. Ибо Нино Ваккарелла был для сицилийцев тем, кем Ники Лауда был для австрийцев, а Джеймс Хант – для англичан, а именно единственным сицилийским автопилотом мирового уровня. Живой легендой.

Ежегодно в мае на Сицилии проходили старейшие в мире автомобильные гонки – «Тарга Флорио», тогда извилистые дороги острова превращались в головокружительную трассу, по которой мчали мимо опустевших деревень «феррари», «порше» и «альфы». Соломенные тюки да ржавые заграждения по обочинам дороги – вот все, что защищало зрителей на самых опасных из девятисот виражей трассы.

Смельчаки стояли прямо у заграждений. По временам трассу пересекали запряженные ослами телеги или дети выскакивали навстречу разноцветным болидам, дабы выразить свой восторг. Бывало, какой-нибудь «мазерати» застревал в стаде овец. Все вместе это напоминало скорее вышедший из-под контроля безумный народный праздник, чем чемпионат, но именно это и делало гонки «Тарга Флорио» такими популярными.

На вопрос, с чем у них ассоциируется Сицилия, американец и японец непременно назвали бы две вещи: мафию и «Тарга Флорио». Не считая пасхальных процессий, для сицилийцев гонки были главным спектаклем года, пробуждающим деревни от спячки. С 1906 года в эти дни, забыв про разруху и нищету, Сицилия принимала гостей – знаменитых красоток и автогонщиков. Вот кто были настоящие герои – рокеры на колесах. Тацио Нуволари и Стирлинг Мосс, Вольфганг фон Трипс и Клэй Регаццони, Жаки Икс и, конечно, Нино Ваккарелла.

Последнему удалось пробиться к вершине исключительно благодаря таланту. Бывший учитель из Палермо, он стал национальным героем. В 1964 году Нино Ваккарелла выиграл двадцатичетырехчасовую гонку «Ле-Ман», в 65-м и 74-м на «феррари» и «альфа-ромео» выигрывал «Тарга Флорио». И в этом году, несмотря на солидный для гонщика возраст, за сорок, Ваккарелла снова заявил о своем участии. Единственный итальянский гонщик, который мог нарушить надоевшее всем немецкое лидерство. Пусть немцы были моложе, а их «порше» современнее, никто из них не знал сицилийские дороги так, как Ваккарелла.

И стоило Винченцо увидеть фотографию легендарного гонщика, как он сразу все понял. Он вспомнил, как когда-то в баре в Милане отмечал победу Ваккареллы вместе с Энцо и его приятелями. Ему было девять, и жизнь представлялась полем неслыханных возможностей. То, что сделал Ваккарелла, не имея ни связей, ни денег, должно оказаться под силу и ему, Винченцо Маркони. Потому что одно Винченцо знал наверняка: за рулем он был бог. Вне зависимости, управлял ли «мыльницей» – подержанным красным мопедом своего детства – или угнанным автомобилем времен «городской герильи». В чем в чем, а в этом Винченцо мог дать фору любому. Развить скорость – и уйти от унижений и нищеты.

Времени у него оставалось не так много, гоночные автомобили уже прибыли с материка в Палермо. Винченцо знал наперед, как воспримут его затею женщины. Тетя, конечно, перепугается за его жизнь. Бабушка, для которой мир погряз в грехе, – за его душу. Для Тани же он – несостоявшийся интеллектуал, но никак не храбрец, готовый ради славы рискнуть головой.

Для Винченцо же, как бы абсурдно это ни звучало, гонка была единственной возможностью выйти из тупика, в котором он оказался после того, как узнал правду о своем происхождении. Потому что никого Винченцо не презирал сильнее, чем обоих своих отцов, и ничто так не любил, как автомобили. Карьера инженера претила ему уже потому, что тогда бы он пошел по стопам Винсента. А стать рабочим на автозаводе значило повторить судьбу Энцо. Оставалось третье. Взять в руки руль, а не карандаш или гаечный ключ, – значит взять в руки собственную жизнь, пусть даже та и закончится за первым же поворотом.

Винченцо принес рыбу домой, не проронив ни слова о своих планах. С террасы доносилось решительное стаккато пишущей машинки. Розария тут же принялась натирать рыбу тимьяном и розмарином. Кончетта дремала в своей комнате.

Винченцо знал, где Розария хранит немецкие марки, которые регулярно присылает ей Джованни, – в кладовке, за бутылками с «Мальвазией». Он взял ровно столько, сколько требовалось на две недели. Потом сунул рубашку, штаны, белье и носки в дорожную сумку, которая ждала своего часа под кроватью. Обулся в старые спортивные туфли и выскользнул в сад, где стояла «ИЗО-ривольта», укрытая брезентом от завистливых соседских глаз.