Беллерофонт

После нескольких недель бесконечных раздумий Мирослав решил откровенно поговорить с Даниэлой. В тот день девушка после работы, как всегда, приехала к Стояновичу домой. За последние два столетия население Земли сократилось в десять раз, и даже в самых крупных городах проживало совсем немного людей, поэтому проблем с жильем абсолютно никто на планете не испытывал. Мирослав жил один в огромной трехуровневой квартире недалеко от центра города. Даниэла тоже жила в центре Москвы в просторной квартире, но вместе с ней жила ее умирающая мама, поэтому встречаться удобнее было у Стояновича.

Москва оставалась одним из немногих городов, в которых экологическая обстановка оставалась более-менее приемлемой для обитания. При этом город за двести лет превратился из самой морозной столицы – в самую не жаркую. Большинство других крупных мегаполисов из-за глобального потепления и загрязнения людям пришлось покинуть.

Припарковав свой аэромобиль, Миллер подошла к подъезду и прислонила ладонь к монитору на двери. Дверь плавно открылась. Девушка на лифте поднялась на нужный этаж, приложила руку к ручке двери и после завершения идентификации зашла в квартиру. Даниэла сняла респиратор, затем разделась и прошла в гостиную. Мирослава в ней не оказалось, и девушка поднялась на второй уровень, на котором располагался довольно просторный тренажерный зал, где Стоянович занимался каждый вечер. Увидев молодого человека, Даниэла улыбнулась той самой улыбкой, которая заставляла так сильно переживать Мирослава в последние дни.

– Привет, лейтенант! – сказала Даниэла и потянулась к Мирославу, чтобы поцеловать его. Однако Стоянович мягко отстранил ее и хмуро пробурчал:

– Привет, доктор! Сейчас я закончу и подойду!

Доктор Миллер рассеянно кивнула и странно посмотрела на Мирослава. «Вот опять этот взгляд», – отметил про себя лейтенант.

Даниэла вернулась в гостиную и присев на кожаный диван открыла в своем планшете почту. Миллер выглядела озадаченной и немного взволнованной. Когда Стоянович зашел к ней, Даниэла внимательно рассматривала два файла, судя по всему это были какие-то анализы, которые девушка пыталась сравнить.

– Ничего не понимаю, здесь значения, как и в моей таблице, – прошептала Миллер, не видя стоящего за спиной Мирослава.

– Что случилось? – тихо спросил Стоянович.

Доктор Миллер вздрогнула и быстро свернула экран. Вновь рассеянно улыбнувшись, она ответила:

– Да нет, ничего не случилось, просто какая-то путаница с анализами…

– Понятно, – сказал Мирослав и многозначительно кашлянул.

Затем молодой человек помолчал немного и, глядя на озадаченную Даниэлу, неуверенно добавил:

– Мне поговорить с тобой надо.

– Что-то случилось? – спросила теперь уже Даниэла, и взгляд ее стал слегка встревоженным.

– Нет! Не волнуйся! – ответил Стоянович. – То есть, да, случилось…. Вернее, я тебя как раз и хотел спросить, случилось или нет…

Даниэла, еще больше встревоженная, вопросительно посмотрела на Мира, который растерянно начал:

– Ты-ы-ы…. Вернее, я-а-а…. Короче, мне-э-э…

– Что, чёрт возьми, произошло?! Говори уже, а то у меня давление поднялось! – рявкнула в конце концов Даниэла.

– В общем, не знаю, как спросить, и правильно ли ты меня поймешь, – пробормотал Мирослав и опять замялся.

– Я теряю терпение, Стоянович! – зловеще прошипела доктор Миллер.

– А ладно! Ты что-то можешь чувствовать к мужчине? – выпалил Мирослав наконец.

– Что? – не поняла Даниэла.

– Ну, ты любила когда-нибудь мужчину?.. или женщину? – спросил Стоянович.

Тревога сменилась на лице Даниэлы крайним удивлением.

– А почему ты спрашиваешь? – начала было она.

Однако Мирослав быстро прервал ее:

– Просто ответь!

– Я не задумывалась об этом, – произнесла девушка. – Раньше не было поводов об этом размышлять. Все мои романы развивались одинаково: я с кем-нибудь случайно знакомилась. Чаще всего на работе, потом мы начинали встречаться, потом мне или ему это надоедало, так как мы оба были слишком заняты насущными проблемами. В моей жизни не было места сантиментам. Наверное, я разучилась чувствовать что-то глубокое и настоящее, как это ни печально. Я стараюсь не уделять внимания этой стороне вопроса. И самое интересное, что ни один из моих мужчин никогда до тебя не спрашивал меня ни о чем подобном. Так почему тебя это волнует?

Даниэла внимательно смотрела на Мирослава, и во взгляде ее читалось явное напряжение. Однако, ничего не замечая, Мирослав облегченно вздохнул, и как ни в чем не бывало сказал:

– Я просто подумал, что у тебя ко мне какие-то особенные чувства. Ты какая-то грустная в последние дни, как будто бы ты расстроена чем-то. Или мне показалось?

Доктор Миллер немного замялась, отведя в сторону глаза, однако поспешила уверить Мирослава в обратном:

– Нет, к тебе это не имеет никакого отношения, я просто кое-что странное обнаружила в анализах на соответствие, это касается моей работы в области бесплодия, ничего особенного, короче.