Беллинсгаузен

Юрий Фёдорович взглянул на Фабиана, который сидел не шелохнувшись, не дыша, ни притронувшись ни к еде, ни к чаю. Юного кадета точно громом поразила мысль, что о далёких плаваниях помышляют не одни Магелланы да Куки. До коих пор нам лаптями щи хлебать? Русские показали себя не только землепашцами и добрыми солдатами на суше, но и искусными мореходами, а уж о военных моряках самый беспристрастный ценитель, служивший в нашем флоте, англичанин Требовании говаривал: «Нельзя желать лучших людей, ибо неловкие, неуклюжие мужики превращались под неприятельскими выстрелами в смышлёных, стойких и бодрых воинов». Пора им выходить на просторы великие и познавать единый человеческий дом.

Юрий Фёдорович лукаво подмигнул брату: «Гляди-ка, и этот готов». И под столом крепко, как единомышленнику, пожал локоть кадета.

...Пройдёт десять лет. Ровно десять. И два этих мечтателя — молоденький мичман Беллинсгаузен и капитан-лейтенант — Лисянский — встретятся в одной экспедиции — первой русской кругосветке под начальством Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

8

На корабле отчётливей, чем где бы то ни было, видна зависимость всех от каждого и каждого от всех. Воспитатели в Морском корпусе примечали, кто с кем дружбу водит, как эта дружба влияет на обучение и дисциплину. Отметили они и неразлучный квартет, куда входили Лука Богданович, братья Пётр и Александр Дурасовы, Фабиан Беллинсгаузен. Их старались отряжать в одни наряды, поручали одну и ту же работу, и даже наказывали всех скопом.

В 1791 году на место Фёдорова в Корпусе заступил Пётр Кондратьевич Карцев — бесстрашный воин при Гогланде, Эланде, Чесме, человек по натуре отзывчивый, тем не менее в вопросах воспитания «имевший не лучшие понятия», как и его предшественник. Однако он захотел овладеть педагогикой и стал в конце концов добрым учителем. Он сразу заметил общий непорядок в жизни Морского корпуса: жёсткость среди воспитанников, гардемаринскую спесь по отношению к младшим и одну для всех беду — чесотку. И со всей решимостью и храбростью начал наводить порядок. Перво-наперво учинил авральный ремонт помещений, истребил в казармах клопов, вшей и крыс, потребовал строгого соблюдения личной гигиены, чистоты нательного и постельного белья. Суровой метлой прошёлся по обленившемуся преподавательскому составу. Искоренил непорядок, когда корпусные офицеры дежурили по неделям, и воспитанники их видели только во время обеда и в классах. Педагогическая заботливость некоторых из них выражалась лишь в розгах, к чему мог прибегнуть всякий офицер по своему усмотрению. Теперь это право перешло только к ротным командирам, да и то если проступок действительно стоил наказания. Многих он изгнал из Корпуса, оставил только безукоризненных труженников, «обрёкших себя на неустанное воспитание вверенных им детей».

Штаб-офицер роты попечительствовал всему хозяйству роты, опираясь на лейтенантов — блюстителей нравственного порядка. У каждого в заведении была камора от двадцати до тридцати человек, дежурные наблюдатели за порядком в классах и зале.

Вне занятий и в праздники дозволялось играть во всевозможные игры. Зимой делали ледяные катки для катания на коньках, летом играли в мяч, лапту, «разбойники», «солдаты»...

Случалось, Карцев выходил во двор, любовался шалостями кадет поощрял раскатистым басом: «Ого-го, громовые детки, хорошо!»

Его любили, не боялись, не давали прозвищ.

В марте 1795 года Фабиана Беллинсгаузена вместе со всей ротой перевели в гардемарины. Сбылась кадетская мечта, резко изменившая суровую мальчишескую жизнь. Отрок становился юношей. К гардемаринам и отношение учителей и наставников было куда мягче и вежливей, чем к кадетам. Научные предметы здесь изучались более углублённо и основательно. Вводились астрономия, геодезия, гидрография, навигация, основы кораблевождения.

Здесь и Курганов витийствовал по-особенному вдохновенно, чувствуя, что ученики уже достаточно поднаторели в науках и не надо упрощать предметы до идиотизма, чтоб доходило до самых дремучих.

— На математике зиждятся все науки, ею и Вселенная движется. Помыслите, много ли успели бы цивилизованные народы в искусствах, ремёслах, мореплавании, не будь великих открытий Коперниковых да Невтоновых?! И разве славные мореходы, подобные Магеллану да Куку либо Берингу нашему, способны были бы совершить дальние свои вояжи без знания астрономии и навигацкой науки?