Беллисима

— Твой брат, милая, взрослый человек. Он не должен поддаваться чужой воле, особенно воле такого конченого человека, как я...

— Ты конченый человек?.. — отчего-то переспросила Марисоль.

— Разве не видно? Загляни в мои глаза. — Он рывком развернул ее спиной к окну, подставив свое лицо свету, г— Что ты видишь там, в глубине зрачков... кроме нежности, конечно?..

— Нежности? — Марисоль хотела, чтобы в ее голосе прозвучал сарказм, но тон ее был жалобным.

— Нежности, — подтвердил Бейби. — К тебе, слушай, откуда ты такая взялась? Ну, знаю я всю вашу семейку... Ты на них не похожа.

— Уж не думаешь ли ты, что меня можно купи дешевыми комплиментами? — презрительно возразила Марисоль.

— Нет, не думаю. У тебя барабанная перепонка заросла мозолями от слов льстецов. Но я говорю искренне.

— И я говорю искренне, — с угрозой произнесла Марисоль. — Оставь в покое моего брата, мое Левшу. Иначе я вот этими самыми руками вырву твое сердце...

Бейби взял ее руки и поднес их к губам.

—Зачем вырвать то, что и без того бьется у тебя на ладони? — проникновенно сказал он.

—Замолчи! — прошипела Марисоль.

—А ты заставь меня это сделать, — лицо его приблизилось вплотную к лицу Марисоль. — Застав меня замолчать, хорошая моя.

У Марисоль закружилась голова. Она почувствовала, что их губы слились.

Разговор о наследстве не остался тайной для Рамиро Апонте. Он всегда умело вытягивал из простодушной Консуэло новости. Выслушав ее, он позволил себе взять такси и отправился в офис Федерико.

Федерико Линареса буквально передернуло от вида его «родственничка», отчима его дочери Габриелы. К сожалению, он не владел навыками разговора с такими нечистоплотными типами и поэтому растерялся.

Развалившись в кресле в самой непринужденной позе, Рамиро объявил:

— Коли ты предлагаешь наследство моей падчерице Габриеле, так будет справедливым, если из этих денег ты назначишь мне небольшой пансион.

— С какой это стати? — не удержался Федерико.

— Я поднял ее на ноги, пока ты блаженствовал в кругу своей семьи и богател. Я же ночей недосыпал, ухаживая за малюткой, — Рамиро всхлипнул. — А лекарства! — воздел он руки. — Бог весть сколько денег ушло на одни лекарства! Малышка росла болезненной! А мое расстроенное здоровье! Ведь я сил не жалел на нее. Одним словом, раскошеливайтесь, сеньор.

— Пусть Габи, дочь моя, примет от меня деньги и распоряжается ими по своему усмотрению, — отрезал Федерико. — Лично от меня вы гроша не получитe. Вы — трутень, присосавшийся к порядочной женщине, к Консуэло.

— Да-а? — округлил глаза Рамиро. — Я трутень? А ты кто такой? Как назвать тебя, который соблазнил девушку и бросил ее с дитем на руках? А я ее подобрал. Помог создать семью. Какой же я после этого трутень?

Федерико нажал кнопку селектора.

—Сеньорита, — сказал он секретарше, — пригласите в мой кабинет охрану. Тут кое-кого надо выпроводить из «Тропибеллы».

Рауль застал Илиану в постели. Она лежала, отвернувшись к стене. Прежде эта поза пугала его, внушала ему чувство безысходной вины, но в последнее время стала раздражать.

— Вот что, Илиана, — проговорил он, — ты вправе рассчитывать на мою заботу. — Девушка не повернула головы. — Если ты и правда беременна, я тебя с ребенком не оставлю. Но у меня нет уверенности в этом. Прости меня, я не сужу тебя, если ты прибегла к шантажу, но, согласись, я должен узнать, на самом деле ты в положении или это только игра твоей фантазии.

— Что ты хочешь? — глухо отозвалась Илиана.

— Внизу моя машина. Спускайся. Мы поедем доктору. Я хочу, чтобы врач подтвердил твою беременность.

И поскольку Илиана не ответила, он добавил:

—Согласись, в моей просьбе нет ничего предосудительного. И она не должна смущать тебя. Я жду ответа, Илиана. Вставай.

Илиана съежилась под одеялом.

—Так ты поедешь со мной к доктору? — терпеливо произнес Рауль.

Илиана долго не отвечала. Наконец она откинула одеяло и села на постели, свесив ноги. Жалобная гримаса исказила ее лицо.

—Нам нет нужды обращаться к доктору. Я обманула тебя. Я не беременна. Прости. Просто мне хотелось хотя бы таким образом если и не удержать тебя, то посеять в тебе чувство вины.

Рауль сел перед ней на корточки и поцеловал ее руки.

—Да, чувство вины не оставляет меня, Илиана. Но, не правда ли, на нем одном не построишь совместную жизнь.

—Не построишь, — как эхо отозвалась Илиана.

Демокрасио и Эстер встречались теперь каждый вечер, и ему казалось, с каждой встречей их отношения укрепляются. Конечно, Эстер еще слишком молода для замужества, но с другой стороны — чего им ждать? Ее чувство к Артуро, которое, собственно, и толкнуло ее к Демо с целью вызвать ревность у жениха Габриелы, — это детское чувство, первая любовь, которая тает, как утренний туман. Эстер — здравомыслящая особа, отличная хозяйка. Да и для всего семейства Груберов было бы неплохо, если б у него появился еще один защитник на правах ближайшего родственника. Обо всем об этом Демокрасио решил переговорить с Консуэло.