Белое братство

Стрельников достал веревку и кивнул Погодину. Тот протянул ему руки, понимая, что нет смысла препираться. Отчего-то заволновалась Алиса, зарычала, заелозила лапой по наморднику, пытаясь стянуть с себя кожаные полоски. Стрельников беспокойно покосился на нее и накинул веревку на запястья Мирослава в очередной раз.

– Что значит «просто жить»? – спросил он, не прерывая своего занятия.

– Ничего и никого не перебарывая, не подавляя, не переиначивая. Принимая мир таким, какой он есть, и не ища в жизни подоплеки.

– Нет, не пробовал. Думаешь, стоило?

– Думаю, да. Ты ведь сам упомянул сегодня колесо Сансары – бесконечную череду перерождений, прервать которые можно лишь достигнув просветления. Ты ведь сам знаешь рецепт, который Будда так тщательно выписал, – приятие всего вокруг, себя и других; отказ от важности; безвредность для всего живого. Хотя, может быть, чтобы понять глубинный смысл этих заветов, к этому нужно прийти…

– Ой, Мирослав, приятие-неприятие, а силовые методы еще никто не отменял – надежный, действенный способ получить желаемое. Не поверишь, за всю жизнь ни разу меня не подвел. Тем более бонцы отвергают Будду, у них Шенраб, и он, насколько я помню, ничего такого не проповедовал. Сказано: тот, кто отыщет Шамбалу, обретет просветление автоматически, без всякой бесконечной череды перерождений. Будем считать, что я выбрал сложнейший, но кратчайший путь.

– Да? А я-то, дурак, думал, что сказано: тот, кто не приблизится к просветлению, вообще Шамбалу найти не сможет.

– Слушай, не рви мне нервы. Ты меня измором решил взять, что ли? Психологической атакой? Вот он, Кайлас, рукой подать. Тебе не кажется, что просветлиться на пути к нему я уже не успею при всем желании? Поздновато начинать.

Стрельников с силой затянул узел на связанных руках Погодина. Рычание Алисы, сидевшей рядом с хозяином, прозвучало недобро, она гавкнула негромко, но зло.

– Вот зараза, сейчас все зверье переполошит.

– Собаку трогать не вздумай.

– Это не собака, а оружие массового поражения. Дима, привяжи собачку вон к тому дереву – и отбой, – скомандовал Стрельников помощнику. А для Мирослава миролюбиво пояснил: – Просто чтобы не убежала никуда, а то ищи ее потом. А то она у тебя нервная какая-то. Я бы выписал ей дозу снотворного на ночь, но она ведь задрыхнет часов на десять, а нам в путь надо засветло. Телеги нет, на руках эту тушу никто не потащит, в ней веса килограмм сорок.

Погодин только вздохнул, наблюдая, как веревка закручивается вокруг ствола. «И зачем я, самодур, только потащил ее с собой? Сейчас сидела бы дома спокойно, сметану трескала». Помощник, получив команду «вольно», отправился в палатку. Тибетец, который не без повода побаивался странных, опасных, но щедрых иностранцев, и вовсе давно забился в свое укрытие, опасаясь лишний раз высунуться. А Погодин снова повернул разговор в нужное русло.

– Ну хорошо. Но откуда тогда взялась твоя непоколебимая уверенность, что двери в Шамбалу распахнуться именно перед тобой?

– Я сделал властителям Шамбалы поистине королевское подношение. Думаю, они оценят мою попытку достучаться до небес.

– Какое подношение?

Стрельников прищурился, глядя на Мирослава выжидательно, хитро.

– Самолеты… – растерянно выдохнул Погодин, будто прочитал ошеломительный ответ в глазах напротив.

– Самолеты, сынок, самолеты…

Глава 22

– Вадик, миленький, ты просто устал. У тебя нервный срыв, ты сам себе не принадлежишь, не ведаешь, что творишь, понимаешь?

Когда вчера поздно ночью Вадим Сигизмундович все же набрался решимости повернуть ключ в замке собственной квартиры и тихонько, надеясь, что Света легла спать не дождавшись его возвращения, шагнул в коридор, то, конечно же, застал ее бодрствующей. Первое, что он увидел, ступив за порог, – на полу желтой кляксой растеклось пятно света, источник которого был на кухне. Сердце нехорошо сжалось. «Может, забыла погасить?» Он сделал осторожный шаг до напольной черты между тенью и светом и заглянул за угол так медленно и осторожно, что сам Джеймс Бонд мог бы позавидовать уровню мастерства. Кухня открывалась его взору по чуть-чуть: вот краешек углового дивана, вот овальный бок стола, еще немного дивана и стола (пока чисто), вот уже загиб дивана (и снова везет!), ай! – Света.