Белое братство

– Да ты что? Оставлять тебя одного в таком состоянии? Как ты мог такое обо мне подумать, Вадим, дорогой! Что ж я, тварь какая-нибудь бездушная? Ты меня обидел, конечно. Но я ведь все понимаю, тебе тяжело. Ты мне близкий, родной уже человек, и я не собираюсь тешить свое самолюбие, бросая тебя одного в болезни.

Вадим Сигизмундович посмотрел на нее чуть дольше, чем требовалось для осмысления ответа. В итоге никакого ответа с его стороны не последовало, зато в чертах лица и взгляде были различимы усталость, брезгливость и что-то вроде презрения. Он развернулся и ушел в свою комнату, захлопнув дверь.

«Ну вот и славно, вот и хорошо, – подумала Света, глядя вслед вопросительной спине сожителя. – За год кто знает, как жизнь повернется? Изловчусь, поднажму, усовершенствую тактику. Живым не уйдет». Довольная проделанной работой, она пошла в комнату, расслабленно плюхнулась в кресло. Все-таки утренняя кампания по пленению противника прошла волнительно, а вдруг Успенский выкинул бы какой-нибудь фортель или смылся до прихода подкрепления? Но теперь можно выдохнуть.

Намереваясь развеять мысли, Света разблокировала телефон и стала прокручивать ленты то «Инстаграма», то «Фейсбука», то «Контакта». В голове было пусто, смысл постов ускользал от нее, растворяясь в пережитом стрессе. Но она и не пыталась его улавливать, просто прокручивала страницы с невротическим упорством, пока не ловила себя на том, что видит посты двух- или трехнедельной давности. Когда ленты социальный сетей ей порядком наскучили, она без каких-либо ожиданий полезла в папку сообщений «спам».

За последнее время у нее выработалась привычка заглядывать туда. Письма Блаженной мотивировали и придавали решимости – как угодно, но не так, как у нее. Бередили эти письма в недрах Светиной души и другое, какое-то ностальгическое чувство, которое отзывалось в ней слабой ноющей болью. Света понимала, что эта отчасти приятная боль была от безотчетной тоски по изведанным, но забытым чувствам, которые уже никогда не доведется испытать в полной мере. Наверное, что-то подобное ощущают люди, давно в прошлом пережившие страшную беду, когда с тоской разглядывают предшествующие этому событию фото. «Я никогда уже не смогу улыбнуться такой так беззаботно», – думают они, вспоминая, каково было иметь в себе прежнюю легкость.

Так и Света, читая письма Блаженной, она будто листала старый, запылившийся альбом, и, узнавая забытые кадры, испытывала фантомное чувство, которое навсегда от нее ушло. «Я никогда уже так не смогу…» Конечно, фантомное чувство было слабей других, реальных, и Света старалась по возможности не обращать на него внимания вовсе.

Так или иначе, к письмам она привыкла и теперь, кликая соответствующую иконку на экране, заведомо сожалела, что ничего нового в ящике не найдет. Ведь то письмо, которое она прочитала накануне, было последним среди скопившихся за несколько месяцев в этой папке. А судя по тому, что датировано оно было почти месячной давностью, на новые послания рассчитывать уже не приходилось. Но Света все равно нажала на значок, какая разница, на что смотреть, если смысл слов не проникает в сознание? К ее удивлению в папке обнаружилось новое сообщение. Это было так удивительно, что даже мозг ее включился, а глаза жадно побежали по строчкам.