Белое братство

– Придется мне, гражданин Успенский за вами приглядеть, неспокойно мне как-то от вашего самовыражения. Вы уж ведите себя поскромнее. А то у нас в уголовном кодексе Российской Федерации статья есть 148, «Оскорбление чувств верующих», до трех лет лишения свободы. Так и по этапу пойти можно. Если помните, не так давно был уже один такой громкий случай.

Иван Андреевич попытался изобразить строгий взгляд, получилось неубедительно. Больше смахивало на гримасу человека с острой кишечной болью. Но чувствительный Успенский все равно впечатлился.

На следующий день после этого странного разговора положенные пятнадцать суток истекли и двери тюрьмы наконец отворились. Вадима Успенского пригласили с вещами на выход. Он шагнул на волю и чуть не уткнулся носом в объектив телекамеры. Тут же корреспондентка поднесла к нему микрофон. Рядом с ней были несколько фотографов и журналистов с диктофонами. Чуть поодаль стояла взволнованная Света, показывая ему кулак, что означало: «Работаем, Вадик!» Завидев этот жест, Успенский подобрался, вошел в образ и постарался оправдать возложенные на него надежды.

– Люди, – завел он в той манере, к которой приноровился во время съемок телешоу, – две недели назад я сделал попытку сообщить вам архиважную весть, но силы зла (тут он многозначительно покосился на защитника правопорядка, курившего на крыльце) помешали мне в этом! Мне было видение, в нем явилась сама Ванга и сказала: «Иди, божий посланник, к людям и скажи им, что время третьей мировой, о котором я пророчила, наступает. Пусть готовятся! Она приведет к апокалипсису!»

Успенский отметил, что после этих слов затворы фотоаппаратов защелкали чаще, да и Света, кажется, была довольна, кивнула ему одобрительно. Вновь обретенная свобода, присутствие телекамеры, одобрение Светы – все это придало ему куража. Успех захотелось закрепить, и Успенский заговорил снова.

– А потом мне было еще одно видение – как огромная серая птица разбивается о скалы. Полагаю, это был самолет. По моим подсчетам, трагедия должна случиться уже… ммм… завтра!

Затворы фотоаппаратов продолжали неистово щелкать, телекорреспондентка поднесла микрофон к его губам предельно близко, но вот Света больше не демонстрировала одобрения. Хуже того, она прикрыла лицо рукой и смежила веки. Обычно подобный жест сопровождается словами «все пропало», и Успенский сообразил, что ляпнул лишнего.

Глава 7

Сбор группы Стрельников назначил на семь утра «под кустом», то есть у дерева, возвышающегося в самом центре огромного холла отеля. Учитывая масштабы помещения с обилием различных зон, столиков, диванчиков, мини-садов, Стрельников выбрал верную дислокацию, ведь здесь легко можно было заплутать. Мирослав спустился к месту встречи без трех минут семь, но Владимир Сергеевич уже восседал на каменном бордюрчике, которым было огорожено растение. На фоне местного колорита он смотрелся почти как Будда, ищущий просветления под деревом Бодхи. Рядом с ним в полупоклоне стоял услужливый администратор, видимо, увещевая дорогого гостя переместиться в более удобное место, коих вокруг было множество, например, на диван или за столик лобби-бара. Стрельников, взглянув на хлопотливого тибетца, лишь подбородком дернул, и администратор попятился назад.

По обе руки от Владимира Сергеевича стояли охранники. Семен, самый молодой из них, лет двадцати пяти, едва заметно пружинил на крепких, широко расставленных ногах, не в силах совладать с бурной энергией молодости. Двое других, постарше, Дима и Саша, высились за плечами Стрельникова, как каменные стражи, внушительно и недвижимо. Все трое были одеты в черное обмундирование, сильно напоминающее униформу бойцов спецназа. «Трое из ларца, одинаковы с лица», – подумалось Мирославу при беглом взгляде на эту картину.

Увидев Погодина, Владимир Сергеевич поднялся и поприветствовал его энергичным рукопожатием. «Ну что, ждем профессора?» – констатировал он с вопросительной интонацией. Но Роднянский не заставил себя долго ждать. Уже через пару минут зеркальный пол холла отразил его во всей красе. Сегодня профессор выглядел куда лучше, чем вчера, после изнурительного перелета. К группе он приближался бодрым, торопливым шагом, явно настроенный на насыщенный событиями день. Смотрелся Роднянский несколько комично. На нем был полный комплект амуниции заядлого путешественника, правда, какого-то старого образца. Возможно, в этом же самом одеянии он покорял горные вершины средней Азии еще лет тридцать назад. Песочного цвета панама из плотной, грубо тканной материи, такой же жилет с множеством мешковатых карманов, штаны цвета хаки и черные берцы. Все, кроме обуви, казалось, было велико «подсохшему» с годами страннику.

– Ну ты подумай, что делается-то! – хохотнул Стрельников, с ухмылкой наблюдая, как профессор деловито вышагивает в их сторону. – Надо бы переодеть Роднянского во что-нибудь более современное, а то его в горах карачун хватит.

– Что-то мне подсказывает, что Анатолий Степанович не примет такой милости, – шепнул в ответ Мирослав.