«Белое дело». Генерал Корнилов

Выполняя приказ Керенского, Коротков двинул авангард отряда к Ставке; авангард занял станцию Лот-ва, в 20 км от Могилева.

Помимо Короткова, по словам Алексеева, объявился еще один претендент на то, чтобы «лично пожать лавры подавления восстания в Могилеве»,—командующий Московским военным округом генерал Верховский. В разговоре с Алексеевым по Юзу Верховский грозил немедленно

но двинуть на Ставку подчиненные ему войска. Алексееву потребовалось немало сил, чтобы «угомонить его».

Днем 1 сентября Алексеев прибыл в Оршу и, как отмечал впоследствии в своем отчете Коротков, «остался очень недоволен». Он тут же убыл в Могилев, откуда телеграфировал Короткову: «Дела в Могилеве окончены и не требуют присылки войск. Задержите части вашего отряда на местах...» О том же Алексеев телеграфировал и Керенскому.

Мавр сделал свое дело, мавр мог уйти. И когда Алексеев, официально став начальником штаба Ставки, 2 сентября приказал Короткову расформировать его отряд и дать полный отчет о своей деятельности, ни Вырубов, ни Керенский не препятствовали этому. Но, лишь связавшись с находившимся в Могилеве Шабловским и узнав, что Корнилов и другие генералы арестованы и «окараулнваются георгиевским батальоном», Коротков «сдал дела». 3 сентября отряд был расформирован, а сам Коротков, получив благодарность Керенского, выехал в Минск. «Коротковская эпопея» закончилась.

2 сентября в Могилев прибыли члены Чрезвычайной комиссии И. Шабловский, Н. Украинцев, Р. Раупах и Н. Колоколов. В тот же день генералы Корнилов, Луком-ский, Романовский и др. были официально взяты под арест. Когда Шабловский и др. вошли в огромный кабинет Корнилова, он поднялся из-за стола и пошел им навстречу. «Во всем его лице,—вспоминал Н. Украинцев,— и особенно в маленьких темных глазах светилась лукавая усмешка: не то ему было смешно, что его, Верховного главнокомандующего, допрашивают в качестве обвиняемого такие скромные люди, не то ему было забавно, что он попал в такую историю». Но это, по-видимому, была маска. По некоторым воспоминаниям, перед приездом Алексеева и членов комиссии Корнилов говорил о самоубийстве.

Он сразу же заявил, что действовал «с ведома правительства», в частности самого Керенского и Савинкова. Через несколько дней по просьбе комиссии оп представил свое пространное «показание», которое отвергало предъявленное ему обвинение в заговоре и мятеже. Комиссия готова была принять эту версию, хотя, как пишет Н. Украинцев, тот же Р. Раупах доподлинно знал, что «Ставка бесспорно имела какие-то враждебные правительству намерения».

В первые дни сентября были арестованы и те люди из ближайшего окружения Корнилова, которые по разным причинам покинули Ставку еще до приезда Алексеева. В Орше арестовали председателя Главного комитета «Союза офицеров» полковника Л. Новосильцева, в Гомеле — «самого» Завойко, пробиравшегося на Доп. Еще 30 августа ему выдали документы на чужое имя и вручили личное послание Корнилова атаману Каледину. В нем сообщалось обо всем случившемся и содержалась просьба «надавить» на правительство. Ответ Каледина Корнилов ожидал к 3—4 сентября. Завойко выдал шофер автомобиля, на котором он ехал через Гомель. По получении сообщения о его аресте Керенский приказал немедленно доставить Завойко в Петроград в сопровождении «усиленного конвоя».

Вначале Корнилов и другие ставочные генералы и офицеры (арестован был почти весь состав Главного комитета «Союза офицеров») содержались в гостинице «Метрополь», а затем были переведены в маленький городок Быхов, в 50 км от Могилева. Здесь их поместили в зданий женской гимназии, размещавшейся в бывшем католическом монастыре.

В конце сентября быховская тюрьма пополнилась еще семью арестованными. В Бердичеве в первых числах сентября были арестованы главнокомандующий Юго-Западным фроптом генерал А. Деникин и генералы его штаба С. Марков, Ванновский, Эрдели и др., открыто поддержавшие Корнилова. Им грозил солдатский самосуд, и лишь срочный приезд в Бердичев членов Чрезвычайной следственной комиссии фактически спас их от жестокой расправы. Когда члены комиссии вошли в карцер к Деникину, он встретил их у заправленной но всем правилам койки, руки по швам. Как и Корнилов, Деникин решительно отрицал «конспирацию против Временного правительства». Под усиленным конвоем, сквозь негодующую, ревущую толпу солдат Деникина и других бердичевских арестантов доставили в поезд и перевезли в Быхов. Теперь в ожидании суда здесь находились 32 человека. Внутреннюю охрану несли всадники личного конвоя Корнилова — Текинского полка, внешнюю — солдаты Георгиевского батальона...