Белое дело в России. 1920–122 гг.

Одним из первых среди тех, кто стремился усилить влияние Врангеля, был Государственный контролер в Особом Совещании – В. А. Степанов. Известный своими монархическими взглядами, Степанов в январе 1920 г. небезуспешно добивался согласия генерала Шиллинга на назначение Врангеля его помощником по военной части. Еще более заметным было влияние лидера консервативного Совета Государственного Объединения России, одного из ближайших помощников П. А. Столыпина – А. В. Кривошеина. В условиях назревавшего военно-политического кризиса конца 1919 г. ряд деятелей Совета постепенно переходили в оппозицию к Особому Совещанию. Политика Национального Центра, руководимого Н. И. Астровым и М. М. Федоровым, признавалась Советом ошибочной. Несмотря на сближение позиций по ряду вопросов (признание верховенства Российского правительства адмирала Колчака, отказ от уступок «самостийникам» в вопросах о территориальном устройстве России, признание необходимости реформ земельной и местного самоуправления) и вхождение Кривошеина в состав Особого Совещания (правда, в должности «министра без портфеля»), полноценного сотрудничества между либеральным и консервативным секторами южнорусской общественности наладить не удалось. Кривошеин в конечном счете был обвинен в попустительстве финансовым злоупотреблениям одной из коммерческих структур и уволен со службы. И хотя уже в январе 1920 г. он получил назначение на должность заведующего продовольственным снабжением тыла, симпатий к нему со стороны Ставки Главкома и деятелей бывшего Особого Совещания не прибавилось. Именно в январе 1920 г. разрозненные прежде действия консервативной оппозиции начали концентрироваться в единой группе, хотя и не носившей оформленного характера, но, несомненно, влиятельной. Ее активными участниками, помимо самого Врангеля, можно было считать неизменного его соратника генерал-лейтенанта П. Н. Шатилова, Кривошеина, бывшего председателя Особого Совещания генерал-лейтенанта А. С. Лукомского, командующего Черноморским флотом вице-адмирала Д. В. Ненюкова и начальника его штаба контр-адмирала А. Д. Бубнова. «Моряки» были наиболее активными сторонниками Врангеля, предлагая сделать его «диктатором Крыма» взамен генерала Шиллинга. Ими была озвучена схема передачи власти в форме добровольной отставки Шиллинга и незамедлительного, без законной санкции Главкома ВСЮР, вступления в должность Врангеля. Однако жесткое условие Шиллинга «сдать должность только с разрешения Главнокомандующего» и своевременное информирование им штаба ВСЮР нарушило планы заговорщиков.

В критике «деникинской политики» главную роль постепенно стал играть уже не сам Врангель, а те круги, которые поддерживали его, исходя из практического расчета – сменив Главнокомандующего – самим прийти к власти. Врангель тем не менее был искренне убежден, что смена руководства приведет к более эффективной «борьбе с большевизмом». Деникин же не всегда справедливо оценивал предложения Врангеля не как пожелания реорганизации системы управления, а как попытки «дискредитировать власть», причем в самый опасный для фронта момент. Не последнюю роль в этом играли предубеждения Деникина по отношению к Врангелю: «аристократ-гвардеец», бывший офицер ЛГв Конного полка, представитель старинного баронского рода не мог не быть, по мнению Деникина и его ближайшего окружения, «монархистом» и «германофилом». «Поход на власть», по точному выражению Деникина, сопровождался также и попытками «зондировать почву» на предмет степени доверия командного состава армии к Главкому. По сведениям, доложенным Деникину генералом Шкуро, терским атаманом Вдовенко и председателем Терского Круга П. Д. Губаревым (встреча в Пятигорске 24 декабря 1919 г.), Врангель якобы вполне откровенно запрашивал их согласия на поддержку его кандидатуры в качестве «командующего казачьими армиями: Донской, Кубанской и Терским корпусом», однако получил категорический отказ. Примечательно, что предлогом к отставке Деникина Врангель считал противодействие Главкома ВСЮР к созданию «общеказачьей власти»[275].