Белое дело в России. 1920–122 гг.

Комиссия выявила многочисленные факты служебных злоупотреблений, вызвавших недовольство в Крыму. Выводы были изложены Макаренко уже новому Главкому в докладе от 28 марта 1920 г. В нем отмечалось, что «по общему мнению, первое выступление капитана Орлова объяснялось как внешнее проявление накопившегося глубокого недовольства офицеров порядками командования и тыла, неудачным выразителем которого явился капитан Орлов… Офицерство стало связывать эти отрицательные явления с деятельностью тех или других начальствующих лиц. На этой почве возникло предубеждение не только против некоторых лиц крымской администрации, но… и против генералов: Май-Маевского, Санникова, Добровольского, Боровского, Пархомова, Покровского, Шиллинга, доктора Юревича, полковников Антоновича и Ефимовича и многих других начальствующих лиц, потерявших, по-видимому, окончательно в глазах офицерства всякое доверие и уважение и приобретших репутацию разрушителей не только тыла, но и армии».

Доклад, по сути, оправдывал офицеров, поддержавших Орлова, и хотя не приводил конкретных мер по «наказанию виновных» (Макаренко предлагал «перейти от расследования фактов прошлого, изысканий, так сказать, исторических, к больному настоящему и обратить главное внимание и усилия на обзор текущей деятельности довольствующих и лечебных заведений и учреждений и проверку быстроты и отчетливости их работы, привлекая в состав ревизии достаточное число представителей разных рангов от строя и фронта для ближайшего участия в их работах»), стал одним из факторов, усиливших позиции будущего Главкома ВСЮР в его политике «смены курса». Сенаторская ревизия намеревалась существенно расширить рамки расследуемых «тыловых преступлений»[278].

Не менее активное в то время земско-городское самоуправление Крыма выразило готовность к сотрудничеству с властью в форме создаваемой Законодательной Комиссии, и нарекания вызывали скорее персональные назначения, чем создаваемая система управления. Особое недовольство вызывала деятельность Главноначальствующего Новороссии генерал-лейтенанта Н. Н. Шиллинга. Его обвиняли, в частности, в плохой организации эвакуации Одессы 25 января 1920 г., а также в том, что лишь небольшую часть Войск Новороссийской области, беженцев, больных и раненых, семей офицеров (их эвакуации помогли англичане) смогли вывезти в Крым. Оставшиеся же в городе подразделения оказались брошены на произвол судьбы и вынуждены были с боями пробиваться к Днестру и затем к Польше («Бредовский поход»). Капитан Орлов заявлял, что даже готов расстрелять генерала Шиллинга за такое «преступление». Помимо критики одесской эвакуации, популярными обвинениями в адрес Шиллинга стали его якобы взяточничество, казнокрадство и неоправданные расходы на содержание любовницы (актрисы В. Холодной). 7 марта 1920 г. в Джанкое генерал Слащов и его управляющий гражданской частью Брянский предложили Главноначальствующему сложить с себя полномочия ввиду его «непопулярности среди офицеров», имеющих «сильные предубеждения против его частной жизни и взяточничества». В своем рапорте Главкому ВСЮР 9 марта Брянский отмечал, что накануне встречи с Шиллингом прикомандированный к штабу Слащова лейтенант флота С. Г. Романовский, герцог Лейхтенбергский (он отвечал также за формирование пополнений), заявил: «Если Шиллинг откажется подать в отставку, он будет убит 10 марта». Брянский требовал от Слащова санкции на обыск у Шиллинга, незамедлительного «отстранения от управления хотя бы вооруженной силой» и отправки Деникину письма, «обвиняющего Главноначальствующего в денежных преступлениях». Сам Слащов не поддерживал попыток Брянского скомпрометировать Шиллинга, считая все происходящее «либо орловщиной, либо желанием его спровоцировать». Однако, очевидно, Слащов сочувствовал идее отставки Шиллинга, полагая, что в условиях тяжелой обороны Крымского полуострова никакой «дополнительной» инстанции «сверху», в виде Главноначальствующего, для него не потребуется, а его полномочий «диктатора Крыма» достаточно, чтобы управлять положением на фронте и в тылу.